Еще он с‑сильно переживал насчет Ларца Авлена: с‑сундук дважды пытались стащить – раз подослали вора, а в другой раз подкупили охрану. Вторая попытка чуть было не удалас‑сь, но одного из взяточников замучили угрызения с‑совести, и он во всем признался. Пос‑с‑ле этого он был произведен в капитаны, а остальных с‑стражников потоптали царскими с‑сло‑нами – исход, который предатель несомненно предвидел благодаря с‑своей чуткой с‑совести.

И вот царь Вену задумал одним махом избавиться с‑сразу от двух переживаний и назначил меня официальной хранительницей Ларца, а взамен дал эти покои, еду, выпивку и с‑слуг – чтоб я ни в чем не нуждалась. Так, более пяти столетий назад, мы заключили с‑соглашение, которое действует и по с‑сию пору.

– Мне подумалось, – заметил Джориан, – что Вашему Сверхъестественному Высочеству тягостно день за днем сидеть взаперти в четырех стенах.

– Я не большая охотница до путешествий, не в пример вам – людям, так что жаловаться не приходится. Тримандилам я уже видела и не жажду ос‑свежить впечатление. К тому же мне не нравится, когда мальванское прос‑стонародье пялится на меня во все глаза, будто я чудище какое. С‑слуги доносят мне обо всем, что происходит за с‑стенами, а жилищем, которое раз в с‑столетье заново обставляют по моему вкусу, я довольна. С‑садитесь‑ка рядом с‑со мной на диван и рассказывайте какую‑нибудь из обещанных историй. – Яргэли подлила в кубки вина. – Вот хотя бы историю о бедствиях, которые ваш король Филомен навлек на Кортолию, когда назначил министром призрака, В жизни не с‑слыхала о призраках‑министрах.

Джориан отхлебнул добрый глоток.

– Было это в самом начале его царствования, когда возникла нужда в новом министре: прежний как раз помер. Несколько лет Филомен управлял прекрасным королевством, где царили справедливость, закон и процветание, но его печалило, что отдельные кортольцы по‑прежнему живут в пороке и совершают преступления, хоть он и пытался улучшать нравы всякими указами и личным примером. И вот, дабы исправить создавшееся положение, решил Филомен призвать на службу первейшего мудреца Двенадцати Городов.

Провел король тщательное расследование и установил, что живет вроде бы в Гованнии такой мудрец, некий философ по имени Цейдар – говорили, что ученее его во всей Новарии человека не сыскать.

Но когда Филомен послал в Гованнию гонца, чтоб предложить Цейдару почетную должность, гонец узнал, что ученый доктор недавно преставился. Услыхав эту весть, король Филомен аж разрыдался от огорчения. Тут говорит ему камергер, мол, не все еще потеряно. Живет, мол, в горах южной Кортолии ведьма по прозвищу Гло – она де умелая колдунья и пользуется доброй славой, даром что Филоменовы чиновники не выдают ей диплом на занятия волшебством. Раз Цейдар помер недавно, очень может быть, что душа его еще не успела заново воплотиться ни в этой, ни в следующей реальности; поэтому, дескать, Гло его вызовет, и он станет королю советчиком.

Ну, велел Филомен доставить Гло в город Кортолию, пообещав не наказывать ее за противозаконное колдовство. Подожгла Гло свои порошки, помешала в котле, побежали по стенам тени, хоть некому было их отбрасывать, заметалось пламя свечей – само по себе, безо всякого сквозняка; из дыма, сменяя друг друга, проглядывали страшные рожи, дворец содрогался, короля охватил леденящий холод. И вот появился в магической фигуре призрак Цейдара‑философа.

«Зачем ты меня потревожил? – спрашивает призрак тонким писклявым голоском, каким все призраки говорят. – Только я раскопал среди заброшенных древних манускриптов оттоманьской библиотеки Его Незаконнорожденного Величества трактат о логике и набрел на неизвестное положение закона об исключенной середине, как меня потащили сюда».

Ну, Гло объяснила, чего хочет король Филомен. «Ах, министр? – говорит призрак.