Джессика подошла к колокольчику; она двигалась с грацией дикого зверя, странно гармонировавшей с мягкостью ее манер.

— А после этого, — сказал мистер Треларкен, — осмелюсь предположить, что вам удастся перемолвиться словечком с мисс Менфрей.

Так я сидела в этой напоенной ароматом цветов комнате, пила вино с Треларкенами и все время думала: приговор вынесен. Гвеннан решила не возвращаться со мной в школу — и она не вернется.

Но, получив письмо от Гвеннан, я пришла в отчаяние оттого, что осталась без нее. Письмо было очень радостное. Гвеннан шла своим путем, как хотела.

Мои кости срослись превосходно — так говорит доктор Треларкен. Он с удовольствием наблюдал, как я иду на поправку, а Бевил с не меньшим удовольствием наблюдал за его дочерью Джессикой. Какая жалость, что он всегда выбирает самых неподходящих людей! Доктор Треларкен не похож на тех умных докторов, которые подбирают своих пациентов. Похоже, его единственная награда за тяжкий труд — общая любовь. Очень благородно, но, похоже, бедняжка Джесс принесет своему мужу в приданое только свою красоту.

Ну и конечно, война. Бевил обязательно должен отправиться туда и биться со злодейскими бурами ради страны и королевы. Понимаешь, куда лучше баллотироваться в парламент будучи героем, вернувшимся с войны. Кроме того, Менфреи никогда не упустят подобный случай. Он должен идти на войну, но, по-моему, сейчас он туда не слишком рвется. Это все из-за Джесс. Может быть, он женится на ней, прежде чем покинет дом. Ничто так не способствует неосмотрительным бракам, как война.

Хэрри на войну не идет. Он говорит, что нужен дома; и то же самое — его отец. Бизнес есть бизнес.

Какое длинное получилось письмо, хотя я не умею писать письма. А все потому, что у меня сердце обливается кровью при мысли о моей бедной Хэрриет, которая не обручена, не выходит замуж, не едет в школу во Францию и очень далеко от дорогой Менфреи. Она сидит у окна в классе — клянусь, так оно и есть! — и смотрит на аккуратные газоны. Она стала теперь такой хорошей девочкой, когда ее перестала сбивать с толку безнравственная Гвеннан».

И Бевил влюблен в нее, но скоро он должен покинуть ее и отправиться в Южную Африку. Да, конечно, прежде чем уехать, он захочет жениться на ней.

Я думала о Бевиле и о той девушке, которую он привозил на остров. Между той девушкой и Джессикой, видимо, были и другие. Множество других. Но Джессика — совсем другое дело. Она — юная и чистая, как и я, — я это чувствовала и опечалилась.

До того как Гвеннан отбыла в свою французскую школу, от нее пришло еще одно письмо:

Вот видишь, Хэрриет, все меняется. Я уезжаю в свою школу в конце недели. Хорошо бы ты ко мне приехала. И может быть, ты и приедешь. Это — еще один секрет. Твой отец поговаривал об этом, и мама расписала ему это местечко в красках. Так что, похоже, нам не суждено разлучаться надолго. Я надеюсь, что вскоре тебя тоже отправят приобретать безупречное французское произношение. Но только ни с кем не обручайся, ладно? Я не желаю быть всего лишь первой, я хочу быть единственной невестой в этой школе..

P.S. Бевил уже уехал. Он вступил в армию. Их пока еще не отправили в Южную Африку, а когда отправят, война тут же и закончится, неьсомневайся. Бедняжка Джесс очень грустит, но они не обручились. Родители вздохнули с облегчением. Они были в совершенном ужасе — хотя, конечно, эта история не наделала такого переполоха, как моя помолвка с Хэрри. Думаю скоро встретить тебя, Хэрриет, в нашей французской школе. »

В конце весеннего семестра я, к своему разочарованию, получила от отца письмо, в котором говорилось, что, вместо того чтобы, как обычно, провести каникулы в «Вороньих башнях», я должна приехать в Лондон.