|
– Доминик налил себе бренди и уселся во второе кресло. – От Шропшира до Дорнли путь неблизкий. – Значит, я солгал, – добродушно заключил Доминик. Лакей принес поднос с едой, Дом велел поставить его на боковой стол, а потом приказал развести огонь в камине. Дождавшись, когда лакей удалится, Кайл сухо предложил: – Располагайся как дома. – Да, много лет здесь был мой дом, а если кто нибудь из слуг начинал упрямиться, мне не составляло труда притвориться тобой. Тебе следовало бы пополнеть. Сейчас нас слишком легко различить. – Доминик вытянул перед собой ноги. – Напрасно ты сидишь в такой зябкий вечер без огня. – Меня согревает бренди. – Ах да. – Доминик отставил стакан и занялся элем и сандвичем из хрустящего хлеба и толстых ломтей ветчины. – В чем дело, Кайл? Сегодня мне все утро не по себе. Но поскольку у меня все в порядке, значит, что то стряслось с тобой. Кайл вздохнул. – Откуда ты все знаешь? – Тебе тоже передаются все мои волнения – мы же близнецы. И еще, по моему, мы оба унаследовали от мамы шотландский дар предвидения. Помнишь, как однажды на охоте я вылетел из седла? Ты сразу понял, что со мной случилась беда, и через два дня примчался ко мне. Кайл прекрасно помнил то время, помнил, как боялся, что брат погибнет в сражении при Ватерлоо, как изводился от тревоги, пока Доминика считали пропавшим без вести. Эти волнения были оборотной стороной привязанности, присущей только близнецам. Помолчав минуту, Доминик продолжал: – Я сразу понял, что в Китае с тобой что то случилось. Но я не мог поверить в твою смерть, хотя и уговаривал себя смириться, не тешиться пустыми надеждами. После того как тебя вызволили из тюрьмы, я вздохнул свободнее, но меня по прежнему не покидали мысли о тебе. Долгое время я гадал, не попала ли твоя душа в чистилище. – Он понизил голос до шепота. – Тебя до сих пор что то гнетет. Последняя фраза повисла в воздухе, как вопрос, на который никто не ответил. Откладывать неизбежное признание было бессмысленно. – Сегодня утром Трот уехала в Шотландию. – Надолго? – Навсегда. Она не вернется. Доминик понимающе кивнул. – Так вот зачем тебе понадобился графин бренди. – Наш брак никогда не был настоящим, и мы договорились объяснять, что обручились, чтобы Трот было легче покинуть Китай. Срок обручения, один год и один день, истек, вот она и уехала. Не купившись на эту ложь, Доминик возразил: – Для человека, заключившего фиктивный брак, ты слишком злоупотребляешь бренди в отсутствие той, которую ты даже не желаешь называть женой. Кайл прикрыл глаза, в висках у него гудело. – Я просто очень привязан к Трот. Мне недостает ее. – Значит, уехать решила она сама? Странно… У меня сложилось впечатление, что она не просто привязана к тебе. Привязанность – это не любовь. Расправившись с сандвичем, Доминик снова взял стакан с бренди. – Ты хочешь, чтобы я вытягивал из тебя клещами каждое слово? Если понадобится, я сделаю это, но нам обоим было бы легче, если бы ты просто объяснил, в чем дело. Кайл уставился на пляшущие языки пламени, наслаждаясь теплом. До приезда Доминика он не замечал, как продрог. – Нам обоим было слишком трудно. Как сказала Трот, мы больше, чем давние любовники, но меньше, чем друзья. Мне было жаль отпускать ее, но поступить иначе я не мог. Всю жизнь она чувствовала себя чужаком, изгоем. Она заслужила право встретить мужчину, который окружит ее любовью и заботой. – А ты не можешь? – Когда то я уже любил вот так. |
