– А как насчет Мясного Мужика?

Каждый раз, когда я произносил это имя, они хохотали.

– Это просто сумасшедший, старик. Но проблема в том, что он один из нас. Так что нам нужно найти способ вправить ему мозги и убедить.

– А почему нельзя найти другого… семнадцатого?

– Потому что тут что-то такое, о чем сказал Майк: я узнал об этом двадцать лет назад, но за все время увидел всего троих. Может быть, вокруг множество семнадцатых, не знаю, но мир – чертовски большое место. Может быть, где-нибудь в Занзибаре сотни наших, но разве поедешь туда искать? Нас теперь пятеро. И нужно лишь собраться вместе. Разбудить их. Вот почему мы сразу тебе сказали. С Блэр не должно быть особых трудностей. А вот Мясной Мужик меня тревожит. Уолден-драйв, да, Клинтон?

– Уолден, точно.

– Не могу прийти в себя от того сияния. Эти краски! И мы будем выглядеть так же, когда соберемся вместе?

– Более или менее. Я лишь несколько раз видел полный набор. Однажды это было в Талладеге, они были…

И вдруг перед машиной метнулось что-то большое, то есть кто-то большой пробежал, втянув в плечи голову. Не более чем в десяти футах. Замерев на мгновение в свете фар, это существо посмотрело в нашу сторону. И самое потрясающее – с первого взгляда было ясно, что это женщина. Весом фунтов в двести, со спутанными, как у ведьмы, скрывающими лицо ярко-рыжими волосами. Хотя Майкл уже никак не мог ее сбить, он все же крутанул руль и ударил по педали тормоза. Женщина быстро шмыгнула прочь. Чрезвычайно быстро.

– Видел рыжие волосы, Майк? Помнишь эти волосы? Черт возьми! – крикнул Клинтон, уже распахнув дверцу со своей стороны и выскочив наружу.

– Эдди? Это чучело – Эдди?

– Конечно Эдди! Конечно она, Майк! Ты же мне и сказал, что она вылетела из двенадцатого класса. И мы были в школе вместе, но не знали! Фанелли, ты, я и Эдди. Четверо! Уже четверо! Ох, черт, а мы и не знали! – Клинтон в ярости ударил по капоту машины и, нелепо сгорбившись, отошел.

Я опустил стекло в окне. О чем они говорят? О ком? В машине было накурено – не продохнуть. Майкл последовал было за Клинтоном, но потом повернулся и бросился обратно в машину.

– В чем дело, Майкл? Кто это был?

– Твой Мясной Мужик, вернее – Мясная Баба. Мы знали ее в школе. Она шла из дома Блэр, сделав твоей подруге какую-то большую пакость.

– Зачем? Зачем ей пакостить Блэр?

Он выругался и быстро проговорил:

– Помнишь ракушку? Эта часть истории – правда. Когда вдруг узнаешь, то находишь в кармане ракушку. Но, может быть, свихнувшаяся пятая часть терпеть не может находить ракушки. Особенно наша свихнувшаяся часть! Терпеть не может мысли, что она лишь часть целого. Мы никогда не думали, что кто-то узнает, но возненавидит это знание. А потом возненавидит и остальные части за то, что так ее приуменьшили. Эдди Девон! Эдди Девон хочет добраться до нас всех!

Не доехав до Уолден-драйв, мы увидели дым. Дом Блэр расцвел букетом желтых языков пламени. Где-то кто-то кричал. Раздался взрыв, а потом треск и шипение остатков здания.

* * *

Прошлой ночью от нечего делать я пробрался к умершим и пощекотал отца. Он терпеть этого не мог. Его труп лежал в той же позе, как в последний раз, когда я его видел, на похоронах. Так торжественно. Так окончательно. Еле прикрытые глаза создавали впечатление, что он вот-вот откроет их; прямые, как линейка, губы, персиково-багряные щеки.

Он всегда боялся щекотки и смеялся от любого прикосновения. А от прикосновения к ребрам просто сходил с ума. Даже мертвый он подскочил и взмахнул мертвыми руками, стараясь схватить мои.