– Да, это так.

– Мы никогда не теряем надежду – так уж устроена наша раса. Мы честно верим в то, что любую проблему можно решить, если направить на это все силы и всю энергию. И вот, когда я прибыл сюда и увидел, как ты несчастлива, я первым делом выяснил, что именно ты не любишь в себе самой: все дурные привычки, все поводы для расстройства, первопричины всех навязчивых мыслей. Я выяснил, почему ты все время завидуешь другим, почему ты считаешь, будто жизнь к тебе несправедлива, при этом смутно догадываясь, что ничего лучшего ты и не заслужила. Я могу объяснить, почему жизнь тебя не балует, Лийя: потому что ты вредина и зануда, с которой неприятно иметь дело. Ты относишься к тем мизантропам, которые всегда назовут стакан наполовину пустым, даже если в этом стакане пенится лучшее в мире шампанское. – Он шумно перевел дух и продолжил: – Тебе известно слово «nez»?

– Нет, – пролепетала она.

– Это значит «нос» по-французски. Этим словом также именуют парфюмеров, потому что по роду занятий они должны быть очень восприимчивы ко всевозможным ароматам. В некотором смысле я был твоим «nez». Я взял все вещи, не любимые Лийей Кэнделин в себе и своей жизни, смешал их и создал очень редкий, уникальный аромат «О-де-Лийя». А затем перенес этот запах на себя самого.

Патрик поднял указательный палец, давая понять, что намерен сейчас сказать нечто особенно важное.

– Я хотел, чтобы ты учуяла это зловоние на другом человеке – желательно на таком, который тебе небезразличен и с которым ты хотела бы долго жить вместе. На человеке, настолько для тебя значимом, что ты сможешь проигнорировать или даже простить некоторые из его недостатков, вроде дурного запаха. Я думал, что, позаимствовав эту вонь, я помогу тебе понять, кем ты была и как ты жила до сих пор. Возможно, тогда ты смогла бы примириться с собой и своей жизнью, какая она есть. И возможно, это сделало бы тебя менее несчастной. А если запах окажется для тебя совершенно невыносимым, ты можешь измениться сама и очень скоро заметишь, что запах меняется к лучшему вместе с тобой.

Лийя прижала ладонь к горлу, как будто сдерживая тошноту, и обратилась к сестре:

– Рэй, это правда? У вас с Менно было то же самое?

– Да, почти под копирку. Я изменилась из-за любви к нему. А потом исчез его запах. Или я к нему привыкла – то есть привыкла к себе. Может, я наконец-то приняла себя такой, какая я есть на самом деле, и запах перестал меня раздражать, как и я сама больше не раздражаю себя, хотя сознаю свои недостатки. От кого бы из нас двоих ни исходил этот запах, теперь я его уже не чувствую.

– Но ты еще жаловалась, что Менно паршиво целуется.

Рэй улыбнулась:

– Так оно и было, но как раз этому я могла его научить, и он неплохо усвоил урок.

Лийя снова повернулась к Патрику и переспросила, еще раз уточняя:

– Значит, ты собрал все, что я не люблю в себе и своей жизни, и превратил это в запах?

– Да, и потом притворился, что этот запах – мой.

– Ты можешь вытворять такие трюки?

– Да, могу.

– И Менно тоже?

– Вообще-то, он и подал мне идею с запахом, после того как успешно испытал ее на себе и Рэй. К тому времени я чего только не перепробовал и уже совсем отчаялся. Я был готов на все, Лийя; я сделал бы что угодно ради укрепления нашей связи. Я не такой изобретательный, как Менно, и сам не додумался бы до трюка с запахом, но я могу быть очень упорным и настойчивым, когда сильно чего-нибудь захочу. И я хотел тебя, Лийя. Боже, как я хотел тебя! Даже когда ты меня убивала, я не сдавался, потому что верил в конечный успех. Но вдруг ты сделала это – вызвала аннулятора! Почему ты прежде не обратилась ко мне? Я ведь такой же участник игры, и у меня на кону стоит не меньше, чем у тебя! Я никогда бы так не поступил без предварительного разговора с тобой.