— Как нож попал в комнату Анны? — прошептала она.

Я не знал, что ответить.

— Для смягчения сих печальных обстоятельств мой друг просит вашего позволения поговорить с княжной, — пришёл на помощь Мишель, — вскоре к вам явится полиция. Осмелюсь заметить, будет лучше, если ваша дочь узнает о грядущих вопросах от Алеева…

Мишель кивком указал на меня.

Княгиня дала своё согласие на мою беседу с Анной наедине. Я вошёл в комнату княжны. Удивительно, как она переменилась со вчерашнего вечера. Утром я заметил подобные метаморфозы, но их можно было объяснить усталостью… А теперь… Её лицо побледнело, а взгляд поражал печальной пустотой. Но мне казалось, что бледность и печаль ей к лицу более, чем другим барышням румянец и весёлость. Я испытал непреодолимое желание заключить княжну в объятия…

Она смотрела на меня безразличным взором.

Я сбивчиво рассказал Анне о найденном ноже.

— Позвольте узнать, откуда нож мог оказаться в вашей комнате? — с трудом произнёс я.

— Я не помню… — прошептала она, умоляюще глядя мне в глаза.

Её тонкие пальцы легли на мою руку, будто прося защиты.

— Не могу понять, что со мною… Неужели я обезумела? — княжна едва сдерживала слёзы.

— Нет-нет, — спешно твердил я, — вам просто нездоровиться…

Не могу знать почему, возможно, она почувствовала моё искреннее желание помочь, и доверилась мне…

— Сегодня мне снился странный неприятный сон, — тихо начала она свой печальный рассказ, — будто бы я нахожусь в библиотеке вашего дома… и вижу мёртвое тело женщины… мне жутко, будто бы я убила её…

Она обессилено положила мне голову на плечо.

— Говорите, что Панарёва умерла? — переспросила княжна. — А я желала ей смерти… я представила, как беру нож и вонзаю ей в спину… Как это страшно!

Княжна плакала у меня на плече. Я, не сумев совладать с собой, гладил её атласные локоны. Мне не хотелось оставлять Анну, а она боялась отпускать меня… Вспомнилась наша детская игра в морских разбойников. Анна была морской царевной, которую я спасал из плена злобного пирата…

Сейчас княжна смотрела мне в глаза, умоляя не покидать её.

— Я попрошу разрешения у вашей матушки остаться погостить, — ответил я на её немой вопрос.

Она улыбнулась, впервые за всю нашу беседу.

Княгиня с радостью дала своё согласие принять мне в своём доме. Я оставил их ненадолго, сославшись на то, что хочу вернуться на свою петербургскую квартиру, дабы собрать вещи. На самом деле я хотел переговорить с Мишелем.

— Княжна ничего не знает о ноже! — произнёс я уверенно.

— Вы что-то скрываете, мой друг, — проницательный взор Лермонтова заставил меня невольно опустить взгляд.

Я бегло пересказал ему речи княжны.

— А вдруг, она под гипнозом! — воскликнул я. — Вы, наверняка слышали об этом, когда гипнотизёры заставляли людей совершать самые разнообразные деяния… Вдруг кто-то велел княжне убить Панарёву…

Я ожидал, что Мишель поднимает мои слова на смех, но он оказался серьёзен.

— Если княжну заставили совершить убийство под гипнозом, то почему избрали именно её? — задумался Лермонтов.

Слишком много вопросов. Я терялся. Мне так хотелось защитить княжну, но к своему ужасу я чувствовал своё бессилие. Я был готов взять вину на себя, но Мишель отметил, что тем самым я навлеку на барышню ещё большие подозрения.

— Ваше признание не спасёт княжну от злых языков, которые сделают её жизнь невыносимой, — заметил он мне.