|
Суда занимали свое место, сближались друг с другом, выстраивались по размеру, чередуясь большие с маленькими. И тогда толпа смогла восторженно любоваться длинным строем барочных картинок, каждая из которых окружала какое-нибудь божество. Конечно, впереди всех была Венеция, но вскоре появились Марс, Юнона, Аполлон и Минерва. И наконец, Пегас, крылатый конь, вставший на дыбы, будто собираясь оторваться от воды и затмить солнце.
«Буцентавр» со своей армадой вышел в море.
КРУГ ВОСЬМОЙ
Песнь XXII Обручение с Морем
Пьетро помчался к набережным. Там поставили клетки с дикими зверями. За решеткой ходила кругами львица, азиатский носорог лениво шевелил рогом испачканную его экскрементами кучу сена, гепард скалил зубы и бил лапой. И наконец, араб на двугорбом верблюде, равнодушно шагающем среди восторженных зевак. Пьетро на мгновение остановился на краю набережной, глядя на лагуну. Искусственные сады, разбитые на гигантских плотах, украшавшие берег газоны, уставленные растениями в горшках и букетами цветов, добавляли прелести. Повсюду играли оркестры, народ под звуки музыки переходил с одного плота на другой по деревянным лестницам. Пьетро взлетел на один из них, в несколько прыжков миновал еще три или четыре плота и наконец плюхнулся в гондолу. Лодка опасно накренилась, и гондольер чуть не свалился в воду. Он едва удержался, разразившись потоком ругани. Как раз в этот момент Пьетро заметил, что к «Буцентавру» приближается гондола, сея неразбериху в морском параде, перегородив путь наядам в раковинах и Нептунам с трезубцами. — Вези на «Буцентавр», — выдохнул Пьетро. — Вопрос жизни и смерти! Гондольер, загорелый мужчина лет сорока с тяжелыми веками, явно разрывался между гневом и недоумением. Он прикинул, не лучше ли избавиться от неожиданного клиента, но властный взгляд последнего заставил его передумать. Пьетро сунул ему под нос новый пропуск, выданный Рикардо Пави, подписанный главой Уголовного суда и удостоверенный печатью дожа. — Дож в большой опасности. Давай греби, друг! Быстро! Гондольер, ничего не понимая, поглядел на свиток, потом на Пьетро, и лицо его прояснилось. Он еще колебался, но Виравольта снова рявкнул. Наконец гондольер улыбнулся и поправил шапочку на голове. — Вам повезло, мессир. Вы попали к самому быстрому гондольеру в республике… — Ну, сейчас самое время это доказать, — хмыкнул Пьетро.
Обручение с Морем. Поездка дожа по лагуне в день Вознесения была одним из самых важных событий в жизни Светлейшей. Символическое и краткое путешествие заканчивалось в Сан-Николо-дель-Лидо. А там с борта «Буцентавра» дож каждый год бросал в воду благословленный патриархом перстень со словами «Мы женимся на тебе, Море, в знак вечного господства». Этот жест причащения и нового союза совершался в память триумфа 1177 года, когда тогдашний император, чтобы поблагодарить город за поддержку в борьбе против Барбароссы, приехал поклониться папе в базилику Сан-Марко. Александр тогда даровал Венеции владычество над морями. Задним числом это событие можно было счесть пророческим, поскольку именно с данного момента Светлейшая начала создавать себе репутацию. На «Буцентавре» Франческо Лоредано, сидя на парадном троне, беседовал с послом Пьером-Франсуа де Вилльдьё, который после бала у Викарио с удовольствием пользовался плодами своего недавнего приезда в Светлейшую. И пребывал в совершеннейшем экстазе от череды открывающихся перед ним чудес. Окруженный, как и положено, богатыми знатными дамами, он наклонялся то вправо, то влево, чтобы получше рассмотреть лагуну и заполонившие ее суда. И периодически радостно восклицал, рассыпаясь в восторженных поздравлениях. Лоредано же скрывал за дежурной улыбкой глубокую озабоченность. |
