— Этот шедевр делает мой сын, Таццио, — указал он на стоявшего на коленях и увлеченного работой юношу. — Вскоре он придет мне на смену. Но для этого ему нужно стать признанным мастером. Эта вещь и впрямь уникальна. В этом году гильдия устраивает конкурс между мастерскими. Сам дож вручит приз победителю на праздновании Вознесения, в разгар карнавала. А с этим платьем… у нас неплохие шансы. Представьте себе, Таццио влюблен, ага! В малышку Северину, мессир. И говорит, что, создавая это платье, черпает вдохновение в красоте своей возлюбленной. Любовь — самый сильный вдохновитель, верно?

Спадетти отцовским жестом взъерошил светлые волосы Таццио. Юноша на мгновение обратил к Виравольте ангельское лицо и приветливо улыбнулся.

— Мои поздравления, — сказал Пьетро. — Это настоящее сокровище редкостной красоты. И вы оставите его здесь, вот так, у всех на виду?

Замечание вызвало у стеклодува улыбку.

— Все, что мы делаем, уникально, мессир. И, наоборот, весьма полезно, чтобы все знали, что именно мы готовим. Наши мастерские сотрудничают, но при этом и соперничают между собой. Скажем так: это платье — своего рода способ…

Он не мог подобрать подходящего слова.

— Показать, кто тут главный, так? — подсказал Пьетро, понизив голос. — Но неужели вы думаете, что такое платье и впрямь можно носить?

На губах Спадетти заиграла лукавая улыбка.

— В том-то и суть.

Пьетро посмотрел на мастера, затем снова на платье. Стремление создавать шедевры было свойственно не одним стеклодувам. Все этим увлекались. На Сан-Джован-ни, центре торговцев Риальто, ремесленные цеха давным-давно состязались в мастерстве. И могущество каждого цеха выражалось в размерах даров и творений. Впрочем, красота занимала первое место. Это платье из стекла тоже было удивительным произведением искусства.

— Федерико, — проговорил наконец Пьетро, — нельзя ли взглянуть на ваши книги заказов? У вас ведь наверняка есть реестры или что-то в этом роде?

Спадетти опять напрягся и подозрительно покосился на Пьетро, явно колеблясь. Но все же сдался:

— Скажите, мессир, вы хотя бы представляете, сколько вещей выходит из моей мастерской каждый месяц? Больше трех тысяч. И расходятся они по всей Европе. Конечно же, у меня есть реестры. И здоровенная книга учета. Давайте пройдем в мой кабинет, там нам будет удобней.

Мужчины оказались в относительной тишине маленькой комнатушки, в которой сидел старший мастер. Предварительно Пьетро отослал Ландретто отнести стилет Броцци и узнать у врача последние новости. Быть может, у Совета сорока за это время наметился какой-нибудь прогресс в расследовании дела. Спадетти притащил внушительный реестр и раскрыл его перед Виравольтой. Тот уселся за пыльный стол и довольно долго штудировал записи, а старший мастер тем временем удалился по своим делам. Пьетро внимательно изучил каждый заказ, а кое-что переписал на отдельный листок. В основном это были заказы на стилеты и те, где вызывала сомнения личность заказчика. Но за пару часов он далеко не продвинулся и начал уже задаваться вопросом, не напрасно ли теряет время. Тогда он потихоньку нырнул в кабинет и выудил еще две запыленные книги, засунутые под пачку бланков заказов.

— Так-так…

Не прошло и получаса, как у него вырвалось изумленное восклицание. Сунув под мышку заинтересовавший его реестр, Пьетро немедленно отправился на поиски старшего мастера, которого обнаружил сидящим перед одной из печей, неподалеку от сына и стеклянного платья.

— Мессир Спадетти! Кто такой этот «Минос»…

Спадетти посмотрел на запись, пару раз озадаченно моргнув.

— Ну… э-э… вы… этот… Да откуда мне знать? Больше полугода прошло.