Сперва мы молчали, провожая существо глазами. Оно летело стремительно, крыльями взмахивало резко и редко, как воробей — и вскоре исчезло из виду. И тут же ко мне повернулся Калюжный.

— Чё это? — спросил он озадаченно и хмуро. — Таких не бывает?

— На Земле, — сказал я. — На Земле не бывает. Здесь бывают.

Кудинов сморщил нос.

— Ах, ты же, Господи! Зоологов развелось — не протолкнуться, ёпт… Разумовский, ты всех летающих ящериц знаешь в лицо? Или, скажешь, ящерицы не летают?

— Да нет, — сказал я. — Летают. Но не такие и не так. Это не совсем ящерица, Витя.

— Слышь, умник, — Кудинов попытался насмешливо улыбнуться, — давай уже не будем, а? Это, может, заповедник. А ящерица — редкая. Может, редчайшая вообще, из Красной Книги…

— Они тут не редкие, — возразил Денис. — Я всё время слышу, как они пищат.

— Ещё одна, бляха! — выпалил Калюжный и ткнул пальцем.

Над нами и вправду пролетел ещё один птеродактиль, без хвоста, величиной, минимум, с ворону. Он был очень ярок, изумрудно-алый, и чешуйки на его боках вспыхивали искрами на солнце.

— Два вида летающих рептилий? — спросил я Кудинова. — За две минуты, да?

— Этот — такой же, — фыркнул Кудинов. — Только тот был детёныш, а этот уже вырос… Да и вообще, ша! Сказано — Индия.

— Мужики, — подал голос Багров, — а как думаете, эти ягоды есть можно?

— Один раз любые можно! — выдал Калюжный и сам захохотал над немудрящей шуточкой.

Денис обиделся:

— Серёга, я серьёзно!

Ягоды сплошь осыпали колючий кустарник, буйно разросшийся чуть в стороне от нашего пути. Кустарник весь щетинился шипами, длинными, как шпильки, и острыми даже на вид, листьев на нём было меньше, чем шипов — но ягоды, которыми он был усыпан, выглядели прекрасно. Этакая декоративная малина, крупная, как садовая клубника, сочного розового цвета, желтоватые семечки просвечивают сквозь полупрозрачную мякоть…

— Чего-то слишком красивые, — сказал Кудинов. — Ядовитые, наверное.

Я подошёл поближе и, тщательно расположив пальцы между шипами, потянул за ветку. И тут из колючих зарослей, с писком резиновых игрушек и шёлковым хлопаньем крыльев, взлетела целая стайка маленьких птеродактилей. Они были даже мельче воробьёв, зато окрашены пёстро, как попугайчики: их покрытые чешуйками тельца переливались синим, зеленоватым, лимонным, а кожаные перепонки беспёрых крылышек казались перламутровыми.

Они были прелестны, эти существа. Я бы сказал, совмещали в себе обаяние птиц и маленьких ящериц, вроде сцинков.

— Они ягоды ели! — радостно сказал Багров. — Значит, неядовитые!

И прежде, чем кто-то из нас успел среагировать, он сорвал пару ягод и засунул в рот.

— Багров, ты дурак или сроду так?! — заорал Кудинов, но было уже поздно.

— Между прочим, вкусные, — сказал Денис с широкой улыбкой и сорвал ещё пару. — Сочные. И на вкус — как лимонад «Буратино». Не очень приторные. А я пить хочу дико.

— Ладно, — буркнул Кудинов. — Засекаем два часа. Если за это время Динька не сдохнет, нам тоже можно попробовать. Будешь у нас морской свинкой, Багров.

— А чего, привыкать мне, что ли? — хмыкнул Денис, уминая ягоды. — Будто я и так не морская свинка для «Иглы»! До сих пор не сдох — что мне сделается? Подумаешь… зато пить не так охота, сразу отпустило.