— Никакого открытия, Андрей Саныч, вы не сделали. Успокоили лишь тем, что нам не следует бояться появления

блох. У нас умерло еще четыре человека. Итого тринадцать из пятисот. Об эпидемии мы говорить не можем. Мало того, двое больных пошли на поправку. Сибирская язва не лечится. Возможно, ученые создали сыворотку, способную уничтожать микробов, но у нас ее нет. В чем же феномен?

— Я постараюсь объяснить, если мои доводы покажутся вам убедительными. Умерли те, кому микробы попали в кровь, на этом построен весь принцип. Зараза должна переноситься путем кровососущих насекомых. Я бы использовал клопов, они могут прожить сто лет в высушенном состоянии.

— Клопы не прыгают и не летают, они ползают. Если нужно отравить дом, то они подходят, а речь идет о больших пространствах.

— Заразу разнесут отравленные люди. Я о другом хотел сказать. В пробирках, где есть достаточно воды, клетки множатся с прогрессирующей скоростью. А теперь гляньте в микроскоп.

Профессор прильнул к окулярам и долго следил за процессом, потом выпрямился.

— Вы говорили о размножении, но я вижу обратный процесс.

— Вот именно. Клетки пожирают друг друга, а не размножаются. Этой группе личинок я дал воды в четыре раза меньше. Им не хватает влаги, и они начали пожирать друг друга. Все процессы развиваются в слизистой оболочке желудка. Организм наших пассажиров обезвожен, особенно у тех, кого не пускали в ресторан. Скорее всего, они и пошли на поправку. Да и те, что получали воду, не имели ее в достаточном количестве, вот почему процесс растянулся. Случись в поезде эпидемия, никто из нас не прожил бы и суток с момента вскрытия злосчастной колбы.

— Вы предлагаете лишить больных воды? — насторожился профессор.

— Надо выбирать. Смерть от заразы неизбежна. Умереть в создавшихся условиях от жажды — проблематично. Человек — животное очень выносливое. Не верблюд, конечно, но может приспосабливаться. Люди могут выздороветь раньше, чем умрут от жажды, а это уже победа. Здоровых тоже следует обезопасить.

— Нужны обезвоживающие организм таблетки, — сказала Ирина. — В том числе мочегонное, что обычно прописывают больным водянкой.

— Согласен, — кивнул Прянишников. — На первой станции купим в аптеке. Вагоны с больными оставим на попечение властей, в Томске много отличных врачей, работающих в области эпидемиологии. А с людьми надо поговорить. Они должны понять цель предпринимаемой меры и сами сделать свой выбор. Желание выжить поможет им бороться с жаждой.

— Ну вот! Долгожданный Томск! — воскликнула стоявшая у окна Ирина. — Добрались наконец-то!

Поезд остановился на поросшей травой ветке, где не было платформы. Шесть путей с правой стороны были заставлены поездами.

Ирина принарядилась, поцеловала детей и сказала сыну:

— Колокольчик, ты остаешься за главного. Из купе не выходить. Следи за Настеной, я скоро вернусь.

— Мама, мы хотим с тобой! — возмутился восьмилетний Коля.

— Нет, я иду в аптеку за лекарствами, это недолго. Успеете еще нагуляться. Терпи солдат, генералом станешь!

— Не хочу быть генералом, хочу быть химиком, как папа.