— Хочешь, значит, будешь.

Ирина заперла детей в купе, прошла через два вагона и заглянула к молодым. Семен возился с документами, разбирая груду папок, а Таня, надев красивое платье, сидела в ожидании выхода в город.

— Может быть, продуктовый в дороге попадется, — сказала она. — Хочется свежего хлеба и ситро.

— Ситро отменяется, а еды купим. Только возьми с собой документы и билеты на поезд, Томск — узловая станция, здесь много патрулей, могут задержать.

— Хорошо, я поняла. Женщины направились в тамбур. Открывать дверь и

откидывать подножку пришлось самим. Первой на землю спрыгнула Ирина и подала руку Тане.

— Ну, принцесса?

— У меня так ловко не получится.

— Простительно. Я всю войну скакала по подножкам, даже на ходу. Мне не привыкать.

Девушка спрыгнула на хрустящий гравий. В ярких крепдешиновых платьях, с лучезарными улыбками женщины, обходя составы, направились через пути к вокзалу.

Профессор надел генеральский мундир, а начальник поезда — военную гимнастерку с орденами. Они вышли из первого вагона и замерли: поезд стоял обезглавленным. Пропал паровоз.

— Что это может значить, Лука Иваныч?

— Ушел на заправку. Нас здесь долго промурыжат, на последний путь загнали. Сами понимаете, если им предстоит транспортировать больных, то за время обычной стоянки они не управятся.

— Логично. Пошли, нас ждут.

Их действительно ждали. В кабинете начальника станции Никифоренко присутствовал сам генерал Хворостовский, начальник Управления МГБ Юго-Восточного Сибирского округа майор госбезопасности Люсинов и врач-специалист в форме полковника авиации.

Даже войдя в кабинет, профессор и Лыков не сняли повязок с лиц.

— Обойдемся без рукопожатия, товарищи, — не здороваясь, начал Прянишников, увидев столь представительную компанию. — У нас беда, и мы ждем от вас помощи.

— О вашем поезде ходят легенды, уважаемый профессор, — улыбаясь, мягко заговорил Хворостовский. — Слышал о беглых каторжниках, с которыми вы разобрались на Нижней. А почему только с двумя?

— Двое других умерли, — солгал профессор.

— От чего же? — поинтересовался полковник авиации.

— Сибирская язва. Легочная.

Профессор подошел к столу, положил папку и шагнул назад. Только сейчас все заметили резиновые перчатки на его руках.

— Что это? — спросил генерал.

— Отчет о течении заболевания. На данный момент у нас тринадцать умерших и уже пятьдесят семь человек зараженных. Они изолированы в отдельные вагоны и находятся под наблюдением. Поезд дезинфицирован хлорным раствором. Нам нужны медикаменты и врачи, специалисты-эпидемиологи, а также прошу вас снять больных с поезда и переправить их в больницу. Мы не можем подвергать опасности здоровых пассажиров.

Человек в мундире полковника авиации пролистывал отчет профессора и, когда генерал обернулся к нему, коротко кивнул.

— Мы уже думали о сложившейся обстановке, уважаемый Иннокентий Ильич, — учтиво заговорил Хворостовский. — Ваш поезд застрял в Судженске на объездной линии. Я в курсе событий. Основная ветка в западном направлении не очень сильно загружена, и мы решили отправить вас по первоначальному маршруту, на запад. В восточном направлении идут поезда с военной техникой, это уже давно перестало быть секретом. В конечном итоге все вы доберетесь до тех мест, куда собирались изначально. Что касается больных. Здесь вокзал, самое оживленное место в городе. Сгружать больных рискованно, вы же понимаете, что может означать распространение смертоносной инфекции. Санитарные машины подъедут к переезду в восьмидесяти километрах к западу от Томска, на пути к Омску. Там пустынное место.