– Для кого? Я был отравлен, хрена ради.

Итан поднял пистолет и направил ей в лицо.

– На конце этого пистолета есть солидная дыра, – сказала Пэм.

Итан большим пальцем взвел курок.

На одно биение сердца – нерешительность в ее глазах.

Она моргнула.

– Думай долго и усердно, – сказал Итан. – Ты хочешь, чтобы изо всех моментов, которые ты пережила в жизни, именно этот стал последним? Потому что дело быстро идет к тому.

Пэм дрогнула.

В ее глазах был не то чтобы страх, но нерешительность.

Отвращение из-за того, что она не может контролировать ситуацию.

Потом все прошло.

Возвращалась стальная решимость.

Губы ее скривились в ухмылке.

Она была храброй. Вокруг этого факта нечего было вилять. Она собиралась обвинить его в блефе.

Когда Пэм открыла рот, Итан нажал на спусковой крючок.

Курок ударил по бойку.

Пэм вздрогнула – краткий миг сомнения: «Я мертва?»

Итан крутнул пистолет, перехватил его за дуло и замахнулся изо всех сил. Четыре с половиной фунта сделанной в Израиле стали устремились к ее черепу и врезались бы в него, но в последнюю мыслимую секунду Пэм отклонилась.

Когда инерция замаха развернула Итана вбок, Пэм нанесла ему удар по почке с такой ошеломляющей и прямой силой, что его швырнуло на колени. Яркая вспышка жгучей боли полыхнула в его пояснице. Прежде чем он успел полностью воспринять эту боль, Пэм ударила его по горлу.

Итан лежал на земле, уткнувшись лицом в лесную подстилку, в перекошенном мире, и гадал – не размозжила ли она ему трахею, потому что не мог сделать вдох.

Пэм присела перед ним на корточки.

– Не говори, что это было так легко, – сказала она. – Я все это мысленно прорепетировала, знаешь ли. Но всего два выпада – и ты задыхаешься на земле, как маленькая сучка…

Сознание Итана блекло, в глазах зажигалась вызванная недостатком кислорода пиротехника.

Вот.

Наконец-то.

Прямо на пороге неудержимой паники что-то подалось.

Струйка драгоценного воздуха скользнула в его глотку.

Он попытался не выдыхать.

Глаза его поневоле выпучились, когда он медленно сунул руку в задний карман.

«Гарпия».

– Пока ты лежишь тут, задыхаясь, я хочу кое-что тебе рассказать.

Итан продел большой палец в дыру в клинке.

– Что бы ты ни пытался тут отколоть, ты проиграл, и Тереза с Беном…

Бёрк издал влажный, давящийся звук, который заставил Пэм улыбнуться.

– То, что мы сделали с Алиссой, покажется деньком на курорте в сравнении с тем, что я сотворю с ними.

Он открыл клинок и ткнул им прямо в ногу Пэм.

Нож был таким острым, что Итан понял, что хорошо прицелился, только тогда, когда она задохнулась.

Он крутнул запястьем, повернув клинок.

Пэм завопила и отшатнулась.

Кровь заставила потемнеть ее джинсы, потекла по обуви, в еловые иголки.

Итан с трудом сел.

Мучительно поднялся на ноги.

Почка пульсировала болью, но, по крайней мере, он снова мог дышать.

Пэм поползла прочь, отталкиваясь здоровой ногой и шипя:

– Ты покойник! Ты гребаный покойник!

Итан поднял «Пустынного орла» и последовал за ней.