– Я замерзаю.

– Я принесу одеяла.

Она кивнула.

Итан улыбнулся жене.

В уголках ее глаз все еще стояли слезинки.

– Дай мне на него посмотреть, – одними губами вымолвила она.

Итан взял с тарелки «Гарпию» и поднес кончик клинка к лицу Терезы.

Микрочип держался в остывающей крови, которая сворачивалась все сильней и сильней.

Тереза напрягла челюсти из-за вспышки гнева. Неистовства.

Посмотрела на Итана.

Ни единого слова не было произнесено, но это было неважно. Он видел слова, ясно написанные на ее лице: «Вот ведь подонки!»

Итан снял микрочип с ножа, вытер с него кровь и ткани кусочком марли и показал Терезе. Потом сунул руку в нагрудный карман и вынул оттуда золотое украшение, купленное сегодня, – плетеную цепочку с медальоном в виде сердечка.

– Ну зачем ты, – сказала Тереза.

Итан открыл медальон и прошептал:

– Храни микрочип в сердце. Ты должна все время носить это ожерелье, если я не скажу, чтобы ты его сняла.

– Где мама?

– Читает в кабинете. Тебе что-нибудь нужно?

– Нет.

– Не беспокой ее некоторое время, хорошо? У нее был трудный день.

Итан вынул охапку одеял из отделения под диваном и пошел обратно в кабинет.

Тереза дрожала. Он закутал ее в одеяла и сказал:

– Приготовлю на ужин что-нибудь горячее.

Она улыбнулась сквозь боль.

– Это было бы замечательно.

Итан наклонился к ней и прошептал:

– Выходи через час, но, как бы ни было больно, ступай твердо. Если они поймают тебя на том, что ты хромаешь перед камерами, они все поймут.

Фрукты и овощи в холодильнике почти наверняка были последней свежей едой, которую они будут есть в грядущие месяцы.

Бёрк налил в котелок воды и поставил на плиту кипятиться. Пристроил рядом большую кастрюлю, выставил регулятор плиты на среднюю отметку и плеснул в кастрюлю оливкового масла.

У них оставалось пять помидоров на веточке – как раз хватит. Вырисовывался план ужина.

Итан раздавил головку чеснока, нарезал лук, бросил все это в масло. Пока все шипело, порезал помидоры.

Это вполне могло происходить и на их кухне в Сиэтле. Поздними субботними вечерами Бёрк ставил запись Телониуса Монка, открывал бутылку красного и погружался в приготовление потрясающего ужина для своей семьи. Не существовало способа лучше снять напряжение после долгой недели.

В этих минутах было ощущение тогдашних мирных вечеров, все ловушки кажущейся нормальности. Если забыть про то, что полчаса назад он вырезал отслеживающий чип из ноги своей жены в единственном месте в доме, которое не находилось под непрерывным наблюдением.

Если забыть про это.

Итан добавил помидоры, вдавил их в лук, налил еще масла и наклонился над плитой, оказавшись в сладко пахнущих клубах пара, пытаясь хотя бы на краткий миг удержать плод своего воображения…

Они поужинали по-семейному на одеяле в гостиной, собравшись вокруг печи и слушая радио.

Гектор Гайтер играл Шопена.

Еда была вкусной.

Тепло обнимало.

И все это закончилось слишком быстро.

Бен спал.

Они сожгли кофейный столик за два часа, и викторианский дом снова погружался в леденящий холод.