Еще до того как Приятель вплотную приблизился к окну, чуткое кошачье ухо уловило человеческую речь и передало ее Захару. Гамлет утешал Диану:

— Не надо, дорогая, не надо… Это — жизнь… Мне тоже жалко Захара, я тоже его любил… Но что поделать? Когда я потерял твою мамочку, дорогую Каринэ, то тоже не хотелось жить… Но у меня была ты… Я думал о тебе… Разве ты не можешь сейчас думать о твоем папочке, а? Разве ты — одна? У тебя есть — я, у меня есть — ты… Мы переживем… Мы все переживем. Ты еще будешь счастлива, дорогая…

— Нет! — благодаря коту Захар уже видел, как Диана резко оттолкнулась от отца. — Я не хочу жить без него!! Ты ничего не понимаешь, папа! Я его ЛЮБЛЮ!!

— Тихо, дочка, тихо! Не надо кричать. Ничего уже не изменить, а ОНИ услышат.

— Пусть слышат! Мне все равно!

Гамлет крепко обхватил дочь, прижал ее к себе, забаюкал:

— Тихо, тихо, моя родная… Нам надо было уехать с Маратом…

— Как ты можешь, папа?! — снова вырвалась Диана. — Никогда не произноси при мне это имя!!

— Не буду, — покладисто согласился отец. — Нам надо было просто уехать, вырваться о т с ю д а… А потом…, потом мы бы уехали и от него. Скрылись. Деньги у нас есть…, Захар оставил много денег… Мы бы зажили счастливо…

Диана громко зарыдала, Гамлет уткнул ее лицо себе в живот, склонился над дочерью, начал целовать в растрепанную макушку…

Марат был здесь, понял Воронцов. Он приезжал в сторожку, рассказал о «гибели» подмастерья, уговаривал Диану бежать из города вместе — любимая Захара отказалась.

Почему мерзкий гаденыш не дал приказа отпустить девушку и ее отца, непонятно.

Марат надеялся сломить упорство Дианы? Не хотел, чтобы она и Амбарцумян давали какие–то показания в полиции?

Возможно и то, и это. Диана наверняка пыталась бы расписать Воронцова в самых превосходных красках, а Алиевы — вне всякого сомнения! — сделают из утонувшего подмастерья козла отпущений.

«Можешь уходить», отправил Воронцов разрешение пушистому помощнику. По сути дела, конкретный разговор по существу дела между Дианой и Гамлетом явился великой удачей. Прося Приятеля задержаться у подвального оконца, Воронцов хотел установить — как ему обращаться с засевшими в сторожке бандитами. Крошить их в винегрет, если о б и д е л и его любимую, или раскидать по сторонам без особенных увечий?

Диана плакала не от боли, а от горя: она узнала о гибели возлюбленного. И судя по всему, Марат отдал приказ могильщикам не трогать девушку. Он продолжал надеяться на взаимность.

Ур–р–род!!!

Воронцов медленно встал на ноги. Осторожно выглянул из–за ствола, адресовал Приятелю просьбу: «Ты сможешь на пару секунд отвлечь мужика на крыльце?» За это время Захар рассчитывал перескочить из–за дерева до веранды, в один прыжок добраться до бандитского горла — маленько придушить.

От Приятеля пришло ощущение легкого негодования. Кот словно бы расстроился нетерпеливостью Захара, просил человека проявить выдержку, немного подождать…

«Я подожду, — поддался Воронцов. — Не слишком долго».

От кота пришла волна обреченной покорности, немного недовольства подкатило. Захар сконцентрировался на кошачьем зрении, Приятель вспрыгнул на хлипкий подоконник освещенного окна. Нашел в шторе щелку, заглянул в дом.

В квадратной комнате с замызганной допотопной мебелью времен глубокого застоя находились трое: знакомый наблюдатель из джипа — «вставшая на дыбы электричка», посасывал хвост воблы, худющий парень с лицом психопата глотал пиво из горлышка бутылки, толстяк, похожий на обрюзгшего борца, ломал крепкими пальцами пересушенную щуку.