– Так у тебя есть еще один сын? – спросил Кромс, садясь в машину.

– Совсем малыш, – ответил Адамберг и показал, какой он маленький, словно возраст сына мог упростить ситуацию. – Тебе это неприятно?

– Нет.

Кромс, вне всякого сомнения, был человек сговорчивый.

XLIX

Над Дворцом правосудия нависли тучи, и вид этого здания сейчас вполне соответствовал обстоятельствам. Адамберг и Данглар сидели на террасе кафе напротив и ждали окончания суда над дочерью Мордана. Часы Данглара показывали без десяти одиннадцать. Адамберг взглянул на ворота и решетку Дворца: позолоту на них заботливо обновили.

– Если соскрести позолоту, что вылезет наружу, Данглар?

– Чешуйки дракона, как сказал бы Ноле.

– Прилепившиеся к Сент‑Шапель.[17] Не слишком гармоничное сочетание.

– Ну почему же. Ведь там две капеллы, нижняя и верхняя, и они отделены друг от друга. Нижняя предназначалась для простых людей, а верхняя – исключительно для короля и его окружения. Вот и сейчас то же самое.

– В четырнадцатом веке там уже ползал дракон, – произнес Адамберг, поднимая глаза к верхушке готического шпиля.

– В тринадцатом, – поправил Данглар. – Пьер де Монтрёй строил ее с тысяча двести сорок второго по тысяча двести сорок восьмой год.

– Вам удалось связаться с Ноле?

– Да. Этот одноклассник действительно был свидетелем на бракосочетании Эммы Карно с двадцатичетырехлетним молодым человеком по имени Поль де Жослен‑Крессан, в мэрии Осера, двадцать девять лет назад. Эмма была без ума от своего избранника, а ее мать, хоть и радовалась дворянской частице «де» в фамилии зятя, все же утверждала, что парень не совсем нормальный, жертва аристократического вырождения. Брак длился всего три года. Детей не было.

– Этому можно только радоваться. Из Жослена не получился бы хороший отец.

Данглар промолчал. Он решил воздержаться от комментариев, пока не познакомится с Кромсом.

– И потом, в природе появился бы новый маленький Паоле, – продолжал Адамберг, – и один бог знает, что взбрело бы ему в голову. Но этого не случилось. Паоле уходят – так сказал доктор.

– Я еду к Рэдстоку, чтобы помочь ему завершить дело об отрезанных ногах. И останусь там еще на неделю: я взял отпуск.

– Поедете рыбачить на озеро?

– Нет, – уклончиво ответил Данглар. – Думаю, я останусь в Лондоне.

– В общем, программа пребывания скорее абстрактная.

– Да.

– Когда Мордану вернут его дочь, то есть сегодня вечером, мы откроем шлюзы, и дело Эммы Карно, как грязевой поток, захлестнет сначала Государственный совет, потом Кассационную коллегию, потом генерального прокурора, потом суд в Гавернане, и на этом все кончится. Поток не заденет нижние этажи, то есть судью первой инстанции и Мордана, которые не интересуют никого, кроме нас.

– Скандал будет еще тот.

– Конечно. Люди станут возмущаться, высказываться за реформу системы правосудия, но их внимание переключат на какое‑нибудь другое громкое дело, и скоро все будет забыто. Что дальше, вы знаете.

– Дракон, с которого содрали три чешуйки, немного подергается в конвульсиях, а через два месяца чешуйки отрастут опять.

– Или даже раньше. Но за это время мы успеем подстраховаться – по системе Вейля. Мы не предъявим формального обвинения следственному судье из Гавернана. Мы прибережем эту возможность, как последнюю гранату, чтобы обезопасить нас с вами, Ноле и Мордана. И, опять‑таки по системе Вейля, устроим так, чтобы карандашные стружки и гильза, найденные у Воделя‑младшего, переместились из Авиньона на набережную Орфевр.