«Может быть, распаковать „стрекозу“ и махнуть на разведку? Нет, подожду еще пару дней, авось…»

Закончить мысль Влад не успел.

Вездеход дернулся, встал, словно наткнувшись на препятствие, и тут же снаружи раздался многоголосый тревожный гомон.

«Что там случилось? Неужели…»

Командир сжал в кармане свой «талисман» и торопливо выбрался из тесной конурки на волю…

* * *

Причина остановки каравана оказалась более чем уважительной, и это Самохвалов выяснил сразу, едва протолкавшись через плотную толпу к танку-проходчику.

Прямо перед побитым, с облупившейся до тусклого металла защитной краской лбом гусеничной машины, напрочь загромождая дорогу, лежало что-то необъятное, в неверном свете наступающего вечера напоминающее огромный валун. Не скалу, а именно валун – громадный камень округлых очертаний.

– Вот это ту-у-уша… – протянул кто-то рядом. – Со слона, наверное, будет…

– Какой тебе слон! – тут же сварливо возразили удивленному. – Раз в десять больше!

– Ну ты загнул! Раза в три, в четыре, не более… Но не в десять же…

– А слабо померить?

Только сейчас изумленный Влад ощутил тяжелый трупный смрад, казалось, пропитавший все вокруг. Доводилось ему когда-то бывать на скотомогильнике, но там вроде бы воняло поменьше…

– Эт-то… Индрикотерий, к-кажется… – заикаясь больше обычного, объявил биолог Званцев, появляясь из-за странного «валуна». – Н-надо бы г-голову высвободить из-под туши, чтобы точно…

– Вот еще – возиться с этой тухлятиной! – фыркнул кто-то, но на него тут же зашикали со всех сторон.

– Это что такое? – спросил Владислав, и все, только сейчас заметив присутствие начальства, принялись наперебой объяснять:

– Танк уперся… Думали, бугор просто… А он лежит… Огро-омный… Слон… Какой тебе слон?.. Говорят же…

– Тихо! – прикрикнул командир и, стараясь не обращать внимания на вонь, приблизился вплотную к горе падали.

Вблизи смрад стал вообще непереносимым. Скорее всего, животное – а это действительно было животное, превышавшее все мыслимые размеры, – издохло довольно давно. Несмотря на теплые деньки, ночами изрядно подмораживало, и большинство насекомых попряталось до весны, а то груда разлагающейся плоти была бы сейчас облеплена толстым слоем всякой крылатой нечисти. Хотя и так нашлось изрядное количество «морозоустойчивых» зеленых мух, деловито копошащихся там, где толстая морщинистая шкура, покрытая редкой короткой шерстью, которую язык не поворачивался назвать «мехом», скорее – щетиной, оказалась прорванной всякими некрупными хищниками и падальщиками.

– Что это за зверь такой? – поинтересовался Влад у Званцева, вытирающего измазанные падалью руки какой-то тряпкой.

– Ин-н-н… – мучительно затрясся заика, от волнения не в силах вымолвить слова, тем более такого заковыристого. – Ин-н-н… Ин-н-ндрикотерий… Indricotherium transouralicum по-латыни… Относится к семейству н-н-непарнокопытных и считается п-п-предком н-н-носорогов… С-с-современник уже известных нам с-с-с… смилодонов. П-п-похоже, старый ээ-э… экземпляр… М-м-метров шести в-в-в-в в х-холке…

Странное дело – заковыристые научные термины ученый выговаривал, почти не заикаясь.

– Хищный? – опасливо взглянул командир на громадную, мучительно вывернутую лапу, увенчанную толстыми пальцами, каждый из которых заканчивался копытом побольше лошадиного.