Атеа смотрел на нее со страстной тоской и непреодолимым страданием.

— Они живы, живы, Эмалаи! Больше того, мы их найдем.

Она горько усмехнулась.

— В Англии?

— Не знаю. Быть может, судьба принесет их сюда на своих крыльях. На свете нет ничего невозможного. Мир уже перевернулся с ног на голову. И перевернется еще раз. Теперь я это знаю.

Прошло много времени, прежде чем Эмили ответила:

— Не понимаю, почему, но… мне тоже так кажется.

Он помог ей встать, и они пошли дальше молча, думая каждый о своем и вместе с тем — об одном и том же.

— А где Рене? — через какое-то время спросил Атеа.

— Мой отец погиб. Почти сразу после того, как я родила ему внуков.

Эмили коротко рассказала, как это произошло, потом — о том, как отправилась в Англию на поиски матери и что ей пришлось пережить.

— Отец утратил главное, ради чего жил, — добавила она. — Его книга о Полинезии оказалась никому не нужной, и денег на путешествия больше не было.

— Я тоже все потерял, — сказал Атеа. — Я уже не арики. Долгое время скрывался в горах, а потом пришлось сдаться. Мне помогли, и я сбежал. На этот остров, как и ты, я попал совершенно случайно. Хотя теперь мне кажется, что таких случайностей не бывает.

Эмили искоса смотрела на своего бывшего возлюбленного. Она была уверена в том, что все произошедшее наложило на нее неизгладимый след, тогда как Атеа выглядел точно так же, как прежде. Отмеченный печатью божественного совершенства, красивый, гибкий и сильный. Только глаза у него стали другими.

Да еще на шее вместо ожерелья из акульих зубов висело нечто другое.

— Ты согласился носить крест?

— Отец Гюильмар сказал, что это нужно для моего спасения.

— А где твое ожерелье?

— Я отдал его Каапаау за убитую акулу, — сказал Атеа и добавил: — Я не собираюсь отказываться от своих богов. И вместе с тем согласен принять твоего. В конце концов, они говорят одно и то же: в человеке живет душа, а тайну его жизни откроет лишь его смерть.

Идти по ночному лесу было небезопасно, и вскоре они нашли укромное место неподалеку от берега, где решили дождаться утра.

Океан не спал даже ночью. Он вставал прозрачной стеной по другую сторону рифа, оглашая тьму своим вечным шумом. Воду озаряло слабое фосфоресцирующее сияние, отчего гребни волн отливали серебром. Волшебство возвращалось: Эмили снова видела и чувствовала красоту природы и жизни.

С неба падала звезда. Молодая женщина проследила за ней взглядом. Она знала, что, согласно полинезийской вере, это духи, изгнанные с Небес и пересекающие ночное пространство в поисках нового пристанища.

Словно прочитав ее мысли, Атеа сказал:

— Вот увидишь, наши дети будут с нами. У них тоже есть мана. А еще она также присутствует вокруг нас, мы находимся в ней, словно в коконе. Человек может делать что-то с помощью маны, но когда начинают действовать ее собственные силы, тогда происходят настоящие чудеса.

— То же самое мне нагадала одна женщина. Ты веришь в гадание?

— Да, — ответил Атеа, а после промолвил: — Скажи, Эмалаи, ты сможешь меня простить?

— Арики никогда не просят прощения.

— Я прошу. И уже просил. У Моаны.

— Вы помирились?

— Она спасла меня, после чего мы смешали кровь, чтобы породниться. Теперь Моана моя сестра. Так что ты ответишь?

Подумав о том, что нет никакого смысла лишний раз мучить его и себя, Эмили промолвила:

— Что бы я ни хотела тебе сказать, мое сердце решило за меня. Я ни на миг не переставала тебя любить.