Словно во сне, Эмили услышала чей-то вопрос:

— Ты согласен стать нашим роко-туи?

Вероятно, для Атеа это прозвучало точно так же, потому что он ответил после долгой паузы:

— Я не могу быть вашим вождем, потому что принадлежу к другому народу.

— Это неважно. Белый хотел взять власть силой, а мы отдаем тебе ее добровольно в награду за то, что ты избавил нас от него.

— Хорошо, я согласен быть роко-туи. Только не здесь. Я найду другой остров. Кто поедет со мной?

Сперва вперед вышел один человек, потом еще несколько. Иные решили сразу, другие раздумывали.

— Мне нужны ваши лодки, — сказал Атеа, — а также ружья, инструменты и некоторый запас воды и продуктов из дома белого.

— Ружья, которые не стреляют? — с жалкой улыбкой спросил Маунуту. В этот миг он напоминал пса, поджавшего хвост.

— В моих руках они выстрелят.

Эмили увидела, как туземцы один за другим поворачиваются и уходят. Наверное, они понимали, что им с Атеа нужно побыть вдвоем. Он обнял ее, и она прошептала:

— Я убила человека!

— Ты плачешь поэтому? — спросил Атеа, посмотрев в ее лицо и увидев, что ее глаза застилают слезы.

— Нет. Оттого, что, несмотря ни на что, мы все же остались живы.

— Мы будем жить и дальше, только совсем по-другому.

Он оказался прав. Настало время перемен. Прежде для островитян единственным известным им миром был тот, в котором они жили. Бесконечным и непознаваемым казался только океан. Но отныне все изменилось.

Вместе с Атеа и Эмили на поиски новой родины отправилось больше половины деревни. Женщин уговаривали Аматуку и ее мать. Мужчины решали сами, собравшись в кружок и обсуждая, насколько сильна мана нового вождя и является ли препятствием то, что он иного рода и племени.

Кто-то из стариков вспомнил, что еще прежде слыхал, что сюда приплывали люди не с черной, а с золотистой кожей. Это было задолго до того, как здесь появились белые. Но они никогда не оставались на этих островах, а всегда следовали дальше.

Можно быть незнатным и бедным и вместе с тем жить в полной гармонии с окружающим миром — это не было секретом ни для полинезийца, ни для фиджийцев. День, когда несколько лодок, на носу одной из которых сидел гордый Паки, мягко врезалось в песок неведомого острова, стал переломным моментом в их судьбе.

Атеа знал, что жизнь в новом месте будет сложной. Пока не вырастет таро, им придется довольствоваться фруктами и рыбой, к тому же могут возникнуть проблемы с пресной водой. Надо было построить жилища, сплести сети и соорудить ловушки для морских обитателей, а кроме того, тщательно исследовать остров.

Старикам и детям поручили самое немудреное дело: собирать кокосовые орехи. Женщины и девушки взялись за плетение циновок и корзин, мужчины — за постройку хижин.

Лагуна — основной источник жизни — оказалась глубокой и чистой, а остров — довольно большим и богатым дарами природы. Пассы — каналы, соединяющие океан с внутренними водами лагуны, — буквально кишели трепангами, морскими черепахами и рыбой.

Эмили ни разу не слышала, чтобы фиджийцы пожаловались на тяжелые условия и беспрестанный труд. Именно так они и жили, пока белые не пришли на их острова, чтобы оторвать их от натурального хозяйства и нарушить традиционный уклад.

Хотя, на первый взгляд, все складывалось на редкость удачно, Эмили не переставала грустить. Пробуждаясь от лучей яркого тропического солнца, океанского гула и шепота деревьев, мысленно она всегда возвращалась в туманный Лондон. Она знала, что Атеа посадил две кокосовые пальмы и назвал их Маноа и Ивеа: так делали члены его племени на Хива-Оа. Он пытался расспрашивать ее о детях, но она не могла говорить: это было слишком больно.