Он помолчал, давая людям рассмотреть медленно вращающееся над проектором изображение.

— Мы называем это изделие «ленивцем», — начал он после паузы. — Они основаны на той же технологии, что позволила некоторым из нас помочь вам сбить побольше облачников за последние дни. А вот, — сказал он, изменяя картинку на анимационное изображение системы БКАЕВ наведения Лиги, — как мы будем использовать эти изделия для отражения завтрашней атаки Оргота…

Рассвет, 2.78. Решив все последние вопросы — или те, которые успели, — собравшиеся командиры секторов и эскадрилий группы 13 Встали и вытянулись по стойке «смирно», потом побежали к звездолетам, которые должны были доставить их на базы. Разведывательные полеты к нескольким эффервикским планетам уже сообщали о деятельности, которая обычно предшествовала массированным налетам на Авалон. Только на этот раз в ней участвовало гораздо большее число боевых машин, чем когда-либо раньше. По всей эффервикской границе обитаемые планеты кишели всеми известными видами космических транспортов, забитых под завязку бронетранспортерами, краулерами, осадными машинами и массой наземных войск. Все это направлялось к Триаде и городу Авалон.

Ева Картье, выходя, прицепила к волосам Брима рунный камень с их родной Карескрии.

— Я знаю, что волшебства в нем нет, Вилф Брим, — шепнула она. — Но он всегда приносил мне удачу — и моим предкам тоже. Сегодня, мой голубоглазый любовник, тебе она понадобится больше, чем нам всем…

Рапорт Молдинга отмечал, что над городом Авалоном наступил красивый рассвет. Над Ариэлем в раздерганных обломках, которые назывались Порт 13, Барбюс разбудил Брима и проинформировал, что в зоне Триады гравитационные условия нормальны. Они оба знали, что это значит: скоро появятся облачники. Карескриец прибыл на свой «Звездный» как раз в тот момент, когда ближайшие отметчики БКАЕВ сообщили о группе сорока с чем-то звездолетов противника в зоне Эппеид в Эффервике, потом о еще двадцати с чем-то, и к ним добавилась еще одна группа из сорока с лишним кораблей.

На этот раз облачники шли к Авалону без своих обычных ложных выпадов в сторону и отвлекающих атак для преждевременного вызова кораблей обороны в космос. Было ясно — по крайней мере для Брима, — что они действуют так же отчаянно, как и он. Через полметацикла он повел все шестнадцать эскадрилий, которые удалось наскрести по его пяти секторам, строем «Большое крыло». В кильватере его двигались десяток мобилизованных гражданских сухогрузов, каждый с экипажем имперских звездолетчиков и грузом из сорока ленивцев каждый. Команды были готовы выпускать ленивцы, как только обнаружат лучи наведения облачников.

Перед самым полуднем появились примерно две сотни кораблей противника, идущих на досветовой скорости. Это случилось почти через десять тиков после того, как облачники в Эффервике обозначили свои цели лучами БКАЕВ, — и не меньше трех тиков после того, как ленивцы были запущены во все обнаруженные пересечения. Имперские эскадрильи врезались в строй облачников за десять тысяч кленетов от Эффервикской Пустоши, впервые имея численное превосходство над противником и раздирая строй его кораблей в клочья. Через несколько циклов все небо над Авалоном закипело схватками кораблей.

Брим руководил своими силами — сам вступая в схватки при первой возможности — и знал, что вторая атака облачников, если пройдет одновременно с первой, будет смертельной, потому что резервов не было.