Да, столичная полиция в лице ее руководителя принесла «соколам» официальные извинения. Но Стас не склонен был заблуждаться на сей счет, потому что знал цену и произнесенным словам, и тем людям, из чьих уст они исходили. Он точно знал, что тот же главный комиссар, не говоря уже о Ровере, был бы рад видеть Нестерова и его компаньона Мажонаса если и не в гробу в белых тапочках, то уж хотя бы в камере тюрьмы Лукишкес, упакованными туда основательно по какой-нибудь серьезной статье…

Стас припарковал «Круизер» на одной из улочек Старого города, немного побродил по городу, заодно наблюдая, нет ли за ним «хвоста», затем, не заметив ничего подозрительного, подошел к таксофону, сунул в прорезь карточку и защелкал кнопками, набирая по памяти нужный ему номер сотового телефона.

Он был почти на сто процентов уверен, что Трофимовас, полицейский со стажем, после инцидента с водворением «соколов» в местную «крытую» — а ему об этом, конечно же, должно быть известно — не захочет с ним контачить и разговаривать на какую бы то ни было тему ни сегодня, ни через неделю, ни даже через месяц. Может даже так статься, что он впредь будет делать вид, что они с Нестеровым вообще незнакомы.

Но Стас, редко ошибающийся в людях, особенно когда речь идет о полицейских или братках, на этот раз ошибся.

— Привет, — сказал он в трубку, когда услышал голос Трофимоваса. — Ну как настроение, как дела?

Стас, по обыкновению, оставил Ивану лазейку: тот мог сказать — «вы ошиблись номером» или положить трубку без всяких объяснений. Тогда было бы ясно, что он либо не может по какой-то причине — сейчас-то причина для отказа встретиться у него самая что ни на есть веская, — либо не хочет контачить со своим однокашником Нестеровым…

— А-а… освобожусь примерно через час, — долетел из трубки ответ. — Может, немного опоздаю, так ты обожди…

Поскольку Трофимовас не сообщил конкретные координаты, то Стас это понял так, что встреча должна состояться в обычном для них месте, в парке Вингис.

Он прогуливался по парковым аллеям уже минут сорок, поглядывая на проход, через который должен был появиться его платный информатор, когда наконец разглядел знакомые ему куртку и кожаную кепку.

Сойдясь, они двинулись обычным маршрутом в глубь парка, где в это вечернее время было уже безлюдно.

— Я когда узнал, что тебя замели, чуть не обоср…я, — мрачно хохотнув, сказал Трофимовас. — Просто душа в пятки ушла…

— А тебе-то что за беда? — покосившись на него, спросил Стас. — Не тебя же в «крытую» упаковали?.. Вот только не говори, что ты за меня весь испереживался… Ладно, ближе к телу. Ну, что у тебя есть для меня полезного?

— Подожди, успеется… Тут слух в нашей конторе пронесся…

— О том, что ваш главный у меня чуть не на коленях вымаливал прощение? — криво усмехнулся Стас. — М-да. Есть такое модное словечко — прикольно. Первый раз мне приносит свои извинения крупный полицейский чин. Поверь мне на слово, Иван, это было прикольно…

— Прошел даже такой слух, что нашему главному сегодня утром звонил премьер-министр и дал ему нахлобучку. Другой мой коллега утверждает, что комиссару звонили из президентуры. Колись, Стас, кто тебя «крышует?» Ты ж меня знаешь, я никому ни полслова…

— Есть такая пословица, Иван: «Каждая избушка крыта своей крышей», — закуривая, сказал Стас. — И другая, еще более известная: «Много будешь знать, рано состаришься»… Ладно, это все пустой базар. Выкладывай, что ты пробил по вашим секретным полицейским файлам…

Иван даже сообщил сведения о тех политиках и госслужащих, которые лоббируют здесь, в Прибалтике, интересы оппозиционно настроенных к Кремлю чеченцев.