Глаза Поля отнюдь не спорят с голубизной неба, но тем не менее сияют чистотой и наивностью. Для репортера — им, бедным, из одной производственной необходимости врать приходится почти непрерывно — свойство немаловажное.

Из неоспоримых достоинств, помимо чистых глаз и чувства юмора, у Поля наличествует великолепный экстерьер: на фоне почти йоговской худобы — ярко выраженные бицепсы, трицепсы и чего там еще положено. Для поддержания формы юное дарование прикладывает немалые усилия. Я свидетель, ибо в спортзал мы с Полем ходим в один и тот же.

Иногда нам случается покидать «храм здоровья» вместе. Случилось, как на грех, и в этот раз.

Посреди пустой в этот час стоянки красовался ильинский драндулет — нечто рыжее, непрезентабельное, абсолютно невзрачное, таких тачек в Городе на двенадцать дюжина, то, что называется «без особых примет». Внешность, впрочем, обманчива. Ездит эта штука тише мыши — не в смысле скорости, а в смысле акустических эффектов: ничто нигде не стукнет, не звякнет, не загудит, на любой дороге можно беседовать, не повышая голоса и не опасаясь за целость зубов. Только шины по асфальту — ш-ш-ш… Что же до скорости, мне доводилось кататься с Никитой по приличной трассе — как ни странно, таковые даже в нашей стране встречаются. В общем, доводилось. Помнится, многие «мерсы» или там «форды» сильно обижались. Даже пытались ралли устраивать. Глупые…

Хозяин пребывал в некотором отдалении от драндулета, удобно устроившись на отрезке цепи, изображавшем изгородь. Из чистого озорства я продефилировала мимо, даже не поздоровавшись, только рученькой легонько помахала. Да, вот такие мы, Маргариты, непредсказуемые, идем, увлеченные светской беседой, и никого вокруг не замечаем.

Вообще-то Поля его дела влекли по улице Знаменитого Медика вверх, мне же, наоборот, надо было вниз, так что через полминуты все равно пришлось бы прощаться. Однако я даже «чао» сказать не успела. Никита, только что сидевший, что твой кот ученый, на цепи, мгновенно оказался возле нас:

— Нехорошо, мадам! Карета ждет.

У Поля тренировочный азарт еще играл в мышцах шампанскими пузырьками — знаю я этот эффект, чувствуешь себя всеми тремя мушкетерами одновременно. А уж защитить даму, с которой обращаются совершенно неподобающим образом — это всегда святое. Короче, предложение незнакомца показалось благородному рыцарю совершенно несообразным. Молодость, знаете ли, склонна к некоторому преувеличению. Но Ильин-то, Ильин! Забыл, что он оперативник? Он же с каждым встречным-поперечным — от бомжа до замминистра — умеет за две минуты находить общий язык!

Мужчины вежливо обменялись мнениями по поводу сложившейся ситуации, транспорта, погоды и арабо-израильского конфликта. Меня при этом как бы и рядом не стояло.

Через пять минут, когда недоразумение разъяснилось, я обозрела результаты и пообещала Полю завтра же зашить его куртку так, что ничего не будет заметно, — победил опыт.

— У вас все сотрудники такие… энергичные? — вежливо поинтересовался Никита, когда мы, наконец, не только уселись, но даже куда-то там выехали.

— Почти, — кратко, чтобы не очень привирать, ответила я. Вообще-то большая часть наших «сотрудников» живет по принципу «я сегодня не мужчина, я сегодня журналист». Но временами так приятно почувствовать себя Прекрасной Дамой, восседающей на балконе над рыцарским поединком… Иногда, раза два-три в год. Если чаще — это начинает раздражать и вообще мешает нормальной жизнедеятельности. Хотя некоторые дамы такие зрелища предпочитают всем остальным.

Надо полагать, Ильину специфика, накладываемая профессией журналиста на взаимоотношения с противоположным полом, известна не хуже, чем мне.