— У него есть шанс. — Чаз ходил по кругу. — Очень маленький и только в том случае, если она быстро соображает. Очень быстро. — Он снова обратился к Хизалку, который занимал самую выгодную позицию для наблюдения: — Что сейчас происходит?

— Пока ничего. О! Они сняли веревки с головы тираннозавра и развязали ее челюсти. Люди очень осторожны, они держатся подальше от нее.

— Еще бы. Что она делает?

— Пока ничего. Просто очень внимательно следит за Уиллом.

Чаз закинул голову назад, так что его костяной воротник ударился о спину.

— Надо было мне остаться с ним. Мне надо быть там! Я мог бы поговорить с этими людьми.

— Ты думаешь, они стали бы тебя слушать? — ласково говорила Шремаза. — Я провела много времени среди этих людей. Они совершенно уверены, что мы бессловесные и глупые. Если бы ты стал говорить, они бы подумали, что это какой-то трюк и Уилл говорит вместо тебя. Они скормили бы тебя тираннозавру еще до того, как ты успел бы вымолвить слово. Или сами съели бы тебя. Я поняла это по их взглядам, они и нас хотели съесть.

— Каннибалы! — Чаз покачал головой. — Что за чудовищные создания!

— Нет. — Килк, подобно многим своим соплеменникам, не любила резких суждений. — Они просто необразованные.

Протоцератопса охватило отчаяние. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Конечно, у него с Уиллом Денисоном были разногласия, но они так много пережили вместе, прошли такой трудный путь. За это время он сдружился с ним так, как ни с одним другим человеком, даже с собственным учителем. В нем проснулись уважение и искренняя привязанность к молодому наезднику на летающих ящерах.

Но Чаз ничего не мог сделать. Оставалось только уповать на то, что Уилл сам что-нибудь придумает.

В стане пиратов раздавался гомерический смех, каждый рассуждал, как следует поступать Уиллу. Кто-то сказал, что ему нужно повернуться и подставить свой зад. Гимараеш, конечно, смеялся вместе с другими, но его веселье было неискренним.

Взгляд желтых глаз был неотрывно прикован к Уиллу. С нижней челюсти Грызуни капала слюна. «Сколько времени ее не кормили? — подумал Уилл. — Судя по этому взгляду, слишком долго». Он стоял уже всего в нескольких футах от жутких челюстей.

Что делать? Банда захмелевших пиратов ничего не хотела слышать. Тираннозавр тоже, да он и не мог говорить на человеческом языке. Чаз, конечно, попытался бы, но его не было рядом. Он правильно поступил, что убежал.

Уилл не мог отвести глаз, дикий, почти гипнотический взгляд приковал его внимание, словно пронизывая насквозь. «Странно чувствовать себя не мыслящей личностью, а куском мяса», — подумалось Уиллу.

Трудно сказать, что за мысли роились в голове Грызуни. Унизительное положение пленницы наверняка ужасно разозлило и смутило ее. Но не напугало. Уилл вообще сомневался, что в языке тираннозавров есть слово «страх». Кажется, теперь юная хищница искала любую возможность выместить свой гнев на человеке — на любом человеке.

Уилл стоял уже совсем близко. Если бы лапы Грызуни не были связаны, она, без сомнения, уже бросилась бы на него. Даже будь его руки свободны, он не смог бы сопротивляться таким мощным челюстям. От молодой самки, как и от ее родителей, воняло тухлятиной.

Родители. На Уилла все-таки снизошло озарение. Он же мог говорить на языке тираннозавров. Если быть точным, мог произнести не больше четырех слов.

Четыре настоящих имени.

Он попытался воспроизвести звуки. У него, правда, так пересохло в горле, что в результате получился звук, похожий на кашель котенка. Эта отчаянная попытка еще больше развеселила пиратов, и они даже начали подстрекать его повторить все снова.