Элен заметила силуэты двух полицейских, которые направились в сторону реки, откуда, как ей показалось, прозвучал выстрел из револьвера.

Девушка заколебалась: женское чутье подсказывало ей поспешить на помощь, но разум говорил ей, что она сама в списке подозреваемых и преследуемых, а следовательно, должна скрыться.

Элен вернулась в гостиницу и уже через час спала сном праведника…

На заре, должно быть, около шести часов, в дверь комнаты, которую занимала дочь Фантомаса, стали бешено колотить. Она моментально проснулась, вскочила с постели, накинула пеньюар и пошла открывать.

– Что вам нужно от меня? – спросила она.

Она попятилась, изумленная и испуганная, – в коридоре стояла целая толпа служащих гостиницы, полицейский и некий молодой человек в черном рединготе.

Этот молодой человек вошел без промедления в комнату Элен и изучил быстрым взглядом сугубо женский беспорядок, который царил в ней.

Элен стала энергично протестовать против вторжения в ее номер, но тут человек в черном вынул из кармана дамский револьвер.

– Барышня, – спросил он, – узнаете ли вы это оружие?

Элен подняла взгляд.

– Конечно, – воскликнула она, – это мой револьвер, который у меня вчера украли после обеда.

– Ну, тогда все хорошо, – молвил молодой человек.

Потом, сделав шаг в сторону Элен, он объявил:

– Я комиссар полиции южного района Антверпена. Вы арестованы!

Элен, как оглушенная, упала в кресло.

– Что вы такое говорите, сударь? – пролепетала она.

– Я повторяю, именем закона вы арестованы!

Потом комиссар повернулся к сопровождавшему его полицейскому и приказал:

– Уведите эту женщину!

КОГО ПРЕДАТЬ?

– В этом нет необходимости, барышня.

– Не позвать ли носильщика, чтобы он спустился с вашим чемоданом?

– Нет, не нужно.

– Значит, я больше не нужна, господа?

– Нет, барышня, мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Служанка наградила Жюва улыбкой и, поклонившись Фандору, удалилась.

Двое друзей остались одни в своем гостиничном номере. Жюв сидел на стопке из нескольких одеял, которые он тщательно сложил, Фандор стоял посредине комнаты, опустив руки. Вид у него был растерянный и удрученный.

Пока в коридоре были слышны шаги уходящей служанки, в комнате сохранялась молчание.

Внезапно Фандор нарушил его, бросившись к другу:

– Жюв!

– Что, Фандор?

– Жюв, а вам не кажется, что я сволочь?

Пожав плечами, Жюв флегматично ответил ему:

– Это волнует тебя?

– Да, – признался Фандор, – это волнует меня. Я сам себе противен!

– Значит, ты ее не любишь больше?

Фандору пришлось умолкнуть. Это молчание и было лучшим ответом.

Жюв, не выдержав, засмеялся:

– Видишь ли, Фандор, ты считаешь себя сволочью, потому что уезжаешь. Но если бы ты остался, кем бы ты тогда считал себя?

– Опять же сволочью! – воскликнул Фандор, воздев руки яростно к небу!

Жюв другого ответа и не ожидал, поэтому он не был удивлен.

– Ну и прекрасно, дружок, насчет сволочи ты совершенно прав. Поэтому лучше тебе оставаться лицом к лицу со мной, чем с ней…

Он принялся опять разворачивать одно одеяло за другим, при этом ничего не замечая и громко сопя. Это был верный признак того, что он пытается подавить в себе какое-то сильное чувство или переживание. Затем он изобразил веселый вид и, встав со своей постели, подошел к Фандору и хлопнул его по плечу.