Даниэль. Старый сукин сын был больше чем живой, даже после смерти. Вцепился в свою молодую дочь, мягкими словно бархатными, но одновременно крепкими, стальными руками. Мастер манипуляций, пользовался каждой возможностью выставить Джареда грубым и безрассудным, пока, в конце концов, Даника не стала отдаляться от своего требовательного мужа…

— Дани, я хочу знать, — небрежно сказал Джаред. — Научилась ли ты разгадывать его шарады. Или он дурачил тебя до самого конца?

— Прекрати. — Даника резко вскочила, и её темные глаза засверкали. Чудесное лицо стало еще прекраснее и желаннее благодаря оживляющей силе эмоций. Руки уперлись в бедра, а стройное тело напряглось от злости.

И тогда, в это мгновение, Джаред понял, что Даниэль проиграл. Проиграл. Даника стала независимой женщиной. Мужчина не был даже уверен, что дышал, когда смотрел на нее, и первые дрожащие слова с трудом проникали в его сознание.

— Мне больше не семнадцать, Джаред. И я не буду разрываться на двое, к удовольствию двух взрослых людей дерущихся за меня, словно псы за кость… особенно когда один из них мертв.

Джаред медленно ответил:

— Я был твоим мужем.

— А он — моим отцом! Единственным мужчиной в моей жизни на протяжении семнадцати лет, единственный родитель, мой учитель… мой друг. Что бы ты о нем не думал, он был центром моей жизни. — Даника резко втянула воздух. — Но тогда ты бы остался один, верно? Настолько молод, насколько он стар, настолько вспыльчив, как он спокоен… и ты был так чертовски уверен в себе. Перевернул мой мир с ног на голову, и прежде чем я поняла, что происходит, мы поженились. Мой отец благословил брак, помнишь?

— Но только потому, что знал — ты сбежишь со мной, если он этого не сделает. — С яростью сказал Джаред, старый гнев вернулся, даже не смотря на то, что ее изменившийся характер привлекал, он с трудом мог думать о чем-то другом.

Даника не была так зла, чтобы не принять правду, услышав ее, но пробку выбило из бутылки, и уже она не могла сдержать выплеснувшуюся наружу ярость.

— Какая разница? Вы двое были настолько настроены, соперничать друг с другом, что когда вы начинали, ничего уже не имело значения.

— Черт возьми, это его интриги. Ты не видишь этого даже теперь? Он благословил наш брак, чтобы не оттолкнуть тебя, и контролировать ситуацию. Такой логичный ход, заставить тебя чувствовать себя обязанной. Хотел продолжать передавать свои знания о жизнь тебе, и конечно, он должен был жить около Парижа. Работа, которую он выбрал для тебя…

— Я выбрала ее сама, — резко оборвала его Даника.

Джаред продолжал, словно она ничего не сказала: — … требует серьезного обучения, так что, конечно, ты должна была каждый день проводить в его мастерской. И ты не могла уехать из города, не могла пойти прогуляться со своим мужем, потому что Даниэль прямо на глазах превратился в болезненного старика, и заставил тебя испытывать вину, за то, что ты уходила от него.

— Ему было за шестьдесят, — напомнила Даника дрожащим голосом.

— И таким слабым, что ты не могла оставить его дольше, чем на вечер? Брось, Дани, ты должна понимать все. Он ни дня не болел в своей жизни. И был бы жив и здоровый и сегодня, если бы справился с управлением, на скользкой дороге три года назад. Он манипулировал тобой. Разрушал наш брак каждый день, после того как сам его и благословил.

— И это извиняет тебя? — потребовала она. — Это делает тебя лучше него, потому что он стал бороться, а ты помогал ему превратить наш брак в поле боя?

— Все что я хотел, это мою жену, — резко бросил Джаред.

— Может это и стало началом, гораздо ранее, все, что ты действительно хотел, чего ты непрерывно добивался, так это уничтожить Даниеля Грея.