— Ясновидцев и предсказателей всегда сжигали на кострах. Я руководствуюсь наукой и с потусторонними силами незнаком.

— Кажется, пришли.

Вблизи конические чумы оказались большими и высокими. У входов сидели на корточках люди и курили самодельные трубки, в том числе и женщины с желтыми редкими зубами. Из чума вышел высокий мужик с бородой, белокурым чубом, голубоглазый и с широкой улыбкой пошел навстречу гостям. Тельник под рубахой и походка вразвалочку говорили сами за себя.

— Господи! Родные лица! На краю света! Чудеса! Милости просим. — Русский красавец низко поклонился в пояс.

— Привет вам с кисточкой, — ответил Кострулев. — Как же твой неотразимый портрет нарисовался на фоне конца света?

— Все расскажу, ребятушки. Но сначала вас надо накормить и напоить.

— Отличная идея, — поддержал Шабанов. — Кто же откажется, если его обещают напоить.

— Водки городской у меня нет, но самогоночка из оленьего кумыса получается душещипательная.

Он подвел гостей к самому большому чуму и откинул занавеску из парусины.

— Прошу.

На земле лежали оленьи шкуры. Посреди чума стояла жаровня, на которой молоденькая эвеночка жарила рыбу. От вкусного запаха у гостей потекли слюнки.

— Это для нас? — удивился Пенжинский.

— Конечно. Охотники ваш отряд еще ночью обнаружили. А когда вы геройски преодолели ущелье, я понял, что наша встреча неизбежна. Присаживайтесь. Столов, стульев у меня нет, но подушек много, на них и устраивайтесь.

— Жара на дворе, а тут хорошо, прохладно, — оглядевшись, сказала Варя.

— А зимой при минус сорок тепло.

— Морозом нас не напугаешь, — усмехнулся Шабанов, — а гостеприимством удивить можно. Обычно в штыки встречают. Напоролись мы на скит в тайге, так сектанты нас едва не зарубили. Видать, мужикам несладко живется.

— Как там, на белом свете, люди живут? — доставая глиняные кувшины, спросил хозяин.

— Это тебе у людей спросить надо, — обронил Чалый. — Мы узники царства мертвых, ходим по земле в поисках рая.

— Хватит болтать! — оборвал его Дейкин. — Строевой мы люд, выполняем задание государственной важности.

— Я это уже понял. Вы не беспокойтесь, здесь шпионов нет. Численность оленей и медведей врага не интересует.

— Вижу, вы ведете оседлый образ жизни, — начал выспрашивать Пенжинский. — Эвенки редко задерживаются на месте. Каких они корней?

— Из племени мурчен, кочевые тунгусы, а причина оседлости мне неизвестна. Хотя, как говорится, добра от добра не ищут. Тут много зверья, оленей, ягод, грибов, рыбы. Зачем куда-то еще идти?

Расселись по кругу, хозяин раздал гостям пиалы и разлил выпивку. Противень с рыбой поставили посредине.

— Берите руками, вилки и тарелки у нас не в ходу. Выпьем за вас.

От первого же глотка у гостей глаза на лоб полезли, крепкая оказалась самогоночка.

— Хороша, стерва! — крякнул Кострулев.

Князь закашлялся, у Рины слезы брызнули из глаз, а Лиза глотала ртом воздух.

— Смотрите на Варю и берите пример. Пьет, как воду, — с усмешкой заметил неугомонный Кистень.

— Я не пример. Я врач, к спирту привыкшая. Напиток чистый, нам бы немного такого для дезинфекции.

— Не беспокойтесь, обеспечим, — пообещал хозяин. — Может, познакомимся? Я Георгий, но меня здесь все Юрой зовут. Бывший матрос, ныне в опале. Пять лет живу среди эвенков и очень этим доволен. Здесь и помру. Многих научил русскому языку, привил христианство, отучил от пьянства, поднял хозяйство. Как мог, конечно.

— Да, мы уже слышали о колхозе «Восход», — кивнула Лиза.