Поэтому прошу вас вежливо — не отсвечивайте тут. Покиньте, пожалуйста, мой кабинет — и как можно скорее!»

Женя, хоть и была весьма юной, не имеющей большого жизненного опыта особой, тем не менее прочитала, представьте себе, в довольно красивых глазах Мозгалева значительную часть этого, именно к ней на этот раз обращенного беззвучного монолога. Но он ее ни капельки не смутил.

Дело в том, что тетка Феди Репина, к которой явились они рано поутру всей компанией — Леша, Саня, Женя, Мячик и московская сторожевая Тося — забирать ее племянника (чтобы везти его к адвокату — как одного из двух свидетелей алиби Олега Сумарокова), без чая с пирогами их, естественно, не отпустила. А за чаем быстро стало ясно, что выезжать надо не сегодня, а завтра:

— Поспать-то ведь надо вам после такой дороги? — резонно сказала Федина тетка.

За чаем же порассказала она о делах на Алтае — и в уникальном Чемальском районе, и в Акташе, и в Онгудае. Везде решительно дела шли одинаково плохо. А выборное начальство жило одинаково хорошо.

Уникальность же этого живописнейшего российского уголка, помимо самой живописности, заключалась вот в чем. После того, как Ялта и курорт Боровое оказались на территории соседствующих с Россией государств, а именно — Украины и Казахстана, Чемальский район Республики Алтай, или, как ее еще называют неофициально — Горного Алтая, оказался единственным местом в России, где, например, от туберкулеза лечит воздух.

Там, представьте, уникальное, до конца не изученное сочетание горных рек, водопадов, хвойных деревьев — и, соответственно, смолистых эфирных веществ. А также берез, высокогорья, каких-то особых руд, залегающих на каком-то правильном расстоянии от земной поверхности. Отрицательных ионов, которых всегда полно вблизи горных речек и водопадов, огромного количества озона…

Там вообще главное дерево — кедр. Мало того что он помогает против аллергии. А еще запах его древесины будто бы успокаивает и снимает усталость. Сиди и нюхай щепочку — и вся усталость пройдет, и напряжение снизится!.. А по народной медицине — он еще какой-то накопитель энергии. Не всякий, конечно, поймет, что это значит.

Но уж что точно подтвердит любой житель Немала — это то, что солнечных дней в году там столько же, сколько в Крыму. А зимой снега почти и нет. Отсюда и уникальность резко возрастает. В общем, там много чего другого, что еще изучать да изучать. Но факт-то налицо: привезут в Чемал во «взрослый» санаторий почти умирающего от туберкулеза человека — и он через две недели здоров. Вот такие дела.

Все это, хоть и в более сжатом «народном» варианте Женя узнала непосредственно за самоваром от Фединой тетки и от самого Феди. От него же узнала она такие странные алтайские обычаи — на рост заболевания детей туберкулезом местные министры здравоохранения, как бы они ни менялись, отвечают одинаково: либо закрытием одного из отделений детского туберкулезного санатория, расположенного в этом самом уникальном целебном районе (ну нет у них денег на ремонт), либо приказом о сокращении его на двадцать и более коек — для повышения эффективности…

Визит к Мозгалеву был первой ее реакцией на услышанное и уже увиденное.

И Мозгалев, как ни смешно, несколько смешавшись от лицезрения непреклонной юной барышни, а также, не скроем, застывших у дверей его кабинета в виде античных статуй Леши и Сани, неожиданно для самого себя в ответ на ее суровый вопрос о рыбной ловле пробормотал что-то вроде:

— Да… у хариуса сейчас самый клев…

Женя продолжила допрос:

— Какая рыбная ловля, какой хариус, когда у вас люди не могут детям простыни купить — они у них на грязных матрасах спят?

— Какие дети?..

— Вы в доме Зубавиных были когда-нибудь? Семеро детей: три девочки, четыре мальчика.