|
Перестанут ли эти женщины когда-нибудь удивлять его? Как Челси смогла написать такую картину, и как Лиззи поняла, что именно это и нужно ему? Невозможно было оторвать взгляд от этой вещицы. Четыре месяца назад он бы обязательно побледнел от злости, увидев такое, но теперь, когда в его жизнь вошла Лиззи, это было как раз то, что ему хотелось. Цвета были приглушенные, но вместе с тем они казались яркими; стиль вроде бы примитивный, но и изысканный. Картина вызывала разные чувства: и гордости, и огорчения, и надежды. Изображен был, конечно, Уилсон-Крик, а именно — магазин его родителей. Нарисованное с любовью и теплотой почтенное старинное здание, цветочный палисадник Хейзл Олсон — все сияло в лучах утреннего солнца.
— Только рама нужна другая, — осторожно добавила Лиззи. — Челси подберет нужную раму. — Нет, эта самая подходящая. — И он указал на дуб, растущий рядом с палисадником: Челси нарисовала даже укрытие, которое он построил себе прямо в ветвях. — Это я соорудил, когда мне было одиннадцать. — И продолжал: — Сидя там, я мечтал о тех местах, куда когда-нибудь поеду. — После того как ты уехал, я тоже так делала. — Добрые воспоминания, правда, Лиззи? Прижавшись к его плечу, она согласно кивнула: — Да, очень добрые. — Как ты думаешь, что скажут мои родители и твоя мать, когда увидят эту картину? Лиззи усмехнулась: — Скажут, чтобы мы возвращались домой. Но насчет моей мамы можешь не волноваться. Нью-Йорк ее пугает. — Странно! — загадочным тоном произнес Майкл. — А моя мать сказала, что твоя мечтала провести время в Нью-Йорке. — Провести время… Майкл, о чем ты говоришь? — Если ты смогла выложить Челси три тысячи за картину, которую она и не собиралась никогда продавать, то почему же я не мог послать три билета для своих родителей и для твоей матери и поселить их в отличном отеле? — Ты хочешь сказать, что моя мама здесь? — А почему бы ей не приехать на дебют дочери? Она сказала, что ни за что не пропустила бы такое событие, тем более что я заплатил за билет. Насколько я помню, она всегда была прямой. А Хильда и Джейк сами прилетели. — И они здесь? — Ведь им нечасто удается попасть на открытие шикарного литературного агентства в Нью-Йорке. — Майкл! Он усмехнулся: — Много сюрпризов? Я посчитал, что должен вернуть тебе долги. — А ты еще называл меня бессовестной. — Ты и есть бессовестная… только в более широком смысле, чем ты думаешь. — И он чувственно засмеялся. — Но я не жалуюсь. Она поцеловала его: — Как я тебя люблю! — Да, — продолжая тему, сказал Майкл, — есть и еще одно дело. — Еще дело? — Я думаю, наши родные прилетели еще и потому, что захотели узнать о нас. Им это интересно. Ты же никогда не скрывала, что недолюбливаешь меня. — Я прямолинейна, как и моя мама. — Мм. Так что ты собираешься сказать им о нас? — Ну, если ты не готов признаться нашим родственникам, что мы сошлись… Я понимаю тебя. — Да ничего ты не понимаешь! — Он обнял ее за талию и притянул к себе. — Я готов. Даже больше того. Но не хочу, чтобы они подумали, что мы «сошлись». — Не понимаю. — Не понимаешь? Лиззи, я хочу сообщить им, что люблю тебя. И сообщу об этом всему миру. А палисадник твоя мать до сих пор сохранила? — Конечно, там по-прежнему растут розы, ирисы и всякое другое… А что? — Еще ребенком я мечтал найти невесту в настоящем канзасском цветочном саду. |
