Мы с Малгосей переглянулись.

— Не проговорится, — уверенно заявила я.

— А тем более не донесет специально, — поддержала меня Малгося.

— Почему вы в этом так уверены?

— Да потому, что попался на крючок Юлиты. Ты разве не заметил?

— Ничего я не заметил. С чего ты это взяла?

— Да он просто загорелся, аж дым идет, — рассмеялась его жена. — Только слепой бы не заметил. И она, похоже, тоже втюрилась в него по уши. А ты что скажешь?

Я горячо поддержала Малгосю:

— Целиком и полностью согласна с тобой. Она еще покойным садоводом увлеклась. А его братец не только еще красивее внешне, но, похоже, и человек неплохой.

Вольницкому и в самом деле пришла в голову светлая мысль. Права эта зазнавшаяся баба — ему следует искать убийцу сразу в двух направлениях, а не так, как он действовал до сих пор — лихорадочно нахватал подозреваемых и уже между ними пытается вычислить убийцу. Возможно, и в самом деле надо тщательнее изучить растительное направление, возможно, там серьезная афера, но это один путь. Второй же — вещественные доказательства, следы и микроследы на месте преступления, а также бумаги, которые всучили бедной беременной Касе Сажницкой, если та, нагруженная документацией со всей полицейской комендатуры, сумела заняться и его делом. Или хотя бы заглянула в его документацию. А к какому направлению отнести все еще недоступного Шрапнеля? Не к обманутым же девушкам, скорее уж к преступной афере…

Нагрузив своих подчиненных сверх меры заданиями и придавив их напоследок Шрапнелем, он помчался в комендатуру, на свое рабочее место. Почему-то мчался с включенной сиреной. Как чувствовал, что там его что-то ждет.

И действительно ждало. Заключение экспертов о керамическом сосуде цилиндрической формы, из довольно плотного, не пористого материала. На нем опытным экспертам удалось обнаружить расплывчатые отпечатки пальцев как минимум двух человек. Из всех сомнительных отпечатков только один отпечаток одного пальца был четким и поддающимся идентификации. На секаторе следы оставлены фрагментарные и расплывчатые, но по ним можно было судить о том, каким образом убийца держал секатор. Как пальцы, так и кусок ладони свидетельствовали о том, что секатором не резали, а кололи, пыряли.

Теперь оставалось лишь найти владельца единственного хорошо отпечатавшегося пальчика.

Проклиная сам себя, что начал не с этого, он попытался сосредоточиться и решить, как лучше действовать теперь. Сообразил — нет смысла вызывать в полицию всех подозреваемых, уж он-то слишком хорошо представлял, что из этого получится. Один опоздает, Другой не придет вовсе, третий не получит повестки, четвертый пришлет справку от врача… И обычная дактилоскопия займет у него три недели, за которые разыскиваемый владелец отпечатка успеет выехать в Австралию. Или еще в какую-нибудь Гваделупу, с которой у нас нет договора об экстрадиции. Нет, надо поступить по-другому.

И он поручил одному из самых способных сотрудников-техников лично объехать подозреваемых, собрать с них столько отпечатков пальцев, сколько сумеет. А начать с Гвяздовского, который отпирается от машины с замеченным номером, затем у всей его компании, затем у всего персонала мастерской Мариана Гваша и закончить последней девицей, числившейся среди знакомых покойника. В том числе и у его бывшей жены. И у мужа жены. И у жениха девицы. И вообще охватить всех, так или иначе связанных с убитым садоводом. А начинать надо немедленно, ведь число подозреваемых будет все увеличиваться.

Техник подумал: а не лучше просто вот сейчас выйти из комендатуры, встать посередине улицы и брать отпечатки пальцев у всех встречных и поперечных? А что? Выстроит их в очередь к себе и начнет… Однако с начальством не спорят, и он отправился в путь со своим следственным чемоданчиком в руке.