— И как — выжил? — спросила Лекси.

— Да как сказать… В конечном итоге, нет — его мусорная машина переехала.

— Итак, — сказала Лекси, — вот что нужно моему деду — шоковая терапия. Что-нибудь столь же опасное, как радиация, но верно направленное и точно дозированное.

— Ты что-нибудь придумаешь, — сказал я.

— Уж будь спокоен, придумаю.

Я вручил Лекси пластиковую коленную чашечку, но по всему ясно было, что ей не до игры. Она уже ломала голову над тем, как бы почувствительней травмировать собственного дедушку.

— Знаете, одна голова хорошо, а три лучше, — произнёс Шва. — Если мы начнём думать все трое, то изобретём что-нибудь быстрее.

Меня передёрнуло.

— Трое — это уже толпа, — проворчал я. Лекси держала своё мнение при себе.

В ту пятницу вечером Лекси и я остались вдвоём — по пятницам к Шва приходила тётя. Мы с Лекси пошли на концерт в парк, в открытый амфитеатр.

Играли сальсу; не могу сказать, чтобы это был мой любимый жанр, но на живых концертах даже ту музыку, которая тебе не очень нравится, слушать приятно. Думаю, это потому, что когда вокруг тебя сидят восторженные поклонники этой музыки, часть их энтузиазма передаётся тебе. Такое явление называется «осмос» — этот термин я усвоил на уроках естествознания — вернее, осмоил при помощи того же осмоса, потому что головой я этого что-то не припоминаю. Мы с Лекси слушали музыку; моя спутница чуть двигалась в такт, а я беззастенчиво во все глаза смотрел на неё, зная, что она этого не видит.

Места у нас были что надо — в самой середине. В секторе для инвалидов. Должен признать — я ощущал некоторую неловкость, не только потому, что не был инвалидом, но и потому, что Лекси была самым неинвалидным инвалидом, которого я когда-либо в жизни встречал.

— Ну как, тебе нравится? — спросила она в антракте.

Я пожал плечами.

— Да ничего вроде.

Мне и вправду нравилось, но я постарался сказать это так, чтобы не слишком показывать, насколько мне это в действительности нравится, потому что а вдруг если я по-настоящему покажу, как мне это нравится, Лекси, чего доброго, подумает, что я только прикидываюсь и мне это вовсе не нравится?

— Хороший ансамбль, — похвалила Лекси. — Играют слаженно. Я слышу каждого из семерых.

Вот это да. Я пялился на музыкантов добрых полчаса и теперь, когда они ушли на перерыв, не смог бы сказать, сколько же их было на сцене.

— Невероятно! — восхитился я. — Ты прямо экстрасенс! Видишь всё без помощи глаз, одним сознанием.

Она наклонилась погладить Мокси — пёс сидел рядом с ней в проходе и был вполне доволен жизнью до тех пор, пока его гладили каждые пять минут.

— У некоторых хорошо получается быть слепыми, у других — не очень, — сказала Лекси и улыбнулась. — У меня получается просто здорово.

— Отлично. Будем называть тебя «Лексис — это само великолепие».

— Мне нравится.

— А теперь, — провозгласил я, — Лексис Великолепная с помощью своих ультрасонических способностей к перцептивному восприятию… — она хихикнула, — скажет нам, сколько я показываю пальцев.

— Гм-м… два!

— Ух ты! — сказал я. — Ты права! Это же действительно класс!

— Врёшь ты всё!

— Как ты узнала, что вру?

— Да ведь вероятность правильной догадки одна к пяти, то есть — все шансы против меня.