Николас сел, преодолевая жгучее желание выдать какую-нибудь шутку в качестве насмешки над брачной суматохой, устроенной его бабушкой. Раздраженный ситуацией, в которой оказался, он зло посмотрел на сидящую напротив Глорию. Почему она? Где те особенные качества, облюбованные наблюдательной Дороти, которые в миг превращали мисс Прайс в невесту для любимого внука?

Может, эти рыжие колдовские волосы?

Они наверняка подошли бы для экзотической ночной жизни во Флориде, но здесь, в Греции? Что уж говорить о бледной коже, ее моментально опалят лучи их щедрого солнца. Сущее безумие!

Однако ему пришлось с неохотой признать, что нежность кожи и утонченность ее черт служат признаками неоспоримой уникальной красоты. Он думал об этом десять лет назад, также считает и сейчас. Было совершенно очевидно, что она не принадлежит этому месту и климату. Перспектива провести здесь всю жизнь для нее просто невозможна.

Глория сидела спокойно и прямо, сжав колени вместе и прикрыв их шляпой. Ее потупленный взгляд демонстрировал скромность, неуместную и странную, если вспомнить роль, которую она играла десять лет назад. Тогда ее наряд был достаточно откровенным. Под гладким облегающим плащом отчетливо выделялись маленькие, но округлые груди. Ее руки были изящными, а их движения поражали грациозностью. Девушка была стройной, но не худощавой. Интересно, почему она сейчас надела одежду не самого скромного оранжевого цвета?..

Оглядев ее еще раз, Ник пришел к мысли, что посетительница затеяла с ним какую-то непонятную игру. Он почувствовал острое желание вывести ее на чистую воду. И этот азарт перевесил предыдущее намерение как можно быстрее отделаться от Глории. Откинувшись на спинку стула и расслабившись, он прикинул, что его преимущество заключается в том, что мисс Прайс никоим образом не может его помнить. В ту ночь его лицо и лица друзей были скрыты под масками, как и полагалось на шумном карнавале.

— Насколько я понимаю, это ваш первый визит в нашу страну, — начал он разговор.

Глория кивнула и медленно подняла глаза.

— Почти. Я прилетала сюда месяц назад на беседу с миссис Галанакис.

Ник заметил в ее недоверчивом взгляде настороженность и готовность защищаться и слегка удивился этому. Почему? Она хочет скрыть правду о себе? Или в его расспросах мисс заранее видит угрозу своему пребыванию в их доме?

Любопытство росло и дразнило его. Ник улыбнулся, разряжая обстановку, и, желая подразнить ее, спросил:

— Шесть месяцев в Салониках не покажутся вам сродни тюремному заключению?

Этот вопрос, казалось, поразил ее.

— Совсем нет. Почему вы так решили?

— Ну, вам же придется большую часть времени проводить в компании бабушки. А необычность проживания в романтичном замке отнюдь не компенсирует те события, которые вы, так или иначе, пропустите, занимаясь чужими жизнями и игнорируя в это время свою, — медленно проговорил он, наблюдая за реакцией, произведенной на гостью этими словами.

Глория наклонила голову, словно не совсем понимая его.

— А вам разве не нравится компания вашей бабушки? — неожиданно спросила она.

— Это к делу не относится, — увильнул от ответа Ник.

Девушка нахмурила брови.

— Вы специально не пришли вчера на семейный ланч?

— Это правда. Мне не нравится, когда близкие начинают управлять моей судьбой. Имея другие планы, я не видел причин для их отмены.