Билл Джастис — человек всецело рациональный. Из тех, кому по душе логика и факты. Ему по силам разобраться даже с очень эмоционально окрашенной информацией — ярость, ненависть, любовь, разводы и семейные тяжбы — и вынести законный, обоснованный вердикт: кому детей, кому имущество, кому в тюрьму и можно ли считать то или иное преступление совершенным из страсти. Но сейчас, на Лисьем холме, все кажется ему какой-то головоломкой. Кто это машет ему из окна? Девочка Марч? А, да ведь это ее дочь! Вот оно что. А сама Марч — та из них двоих, которая, судя по валящему из трубы дыму, силится разжечь камин в гостиной.

— Адвокат приехал, — извещает Гвен мать. Она стоит у окна, туманя своим дыханием поверхность чашки и чувствуя себя как угодившая в запеканку муха. С тоски здесь можно сдохнуть. Этим утром они с матерью сортировали вещи Джудит, то есть битый час носили из подвала ящики старья. Трижды она звонила своей лучшей подруге Минни, но каждый раз — короткие гудки. «Это какое-то чистилище, ей-богу, — скажет она Минни (если та когда-нибудь заткнется и оставит хоть на минуту в покое телефон, чтобы к ней можно было дозвониться). — Нет, даже хуже, чем ад. Раз в десять».

— У него с собой портфель, — продолжает информировать она мать, которая варит на кухне кофе.

Судья, с ладонью козырьком над глазами, пристально осматривает дом. Идет было к воротам, но вдруг отступает назад.

— Он что, заблудился?

— Не выдумывай, — отсекает Марч, ставя на обеденный стол кофейник и две фарфоровые чашки.

Она подходит к Гвен у окна и машет Судье. Тот успокоено машет ей в ответ и проходит в ворота.

— Готова спорить, в молодости он был весьма недурен собой, — присмотревшись, заключает Гвен.

Марч в ответ недовольно фыркает.

— Ты чего?

— Когда ты наконец поймешь: нельзя судить о людях по тому, как они выглядят.

Странно, но в детстве она действительно никогда не обращала внимания, как статен и красив Билл Джастис. Теперь Марч в самом деле припоминает, как ее отец нередко дразнил своего компаньона по поводу клиенток, которых тот упорно предпочитал клиентам мужском пола.

— Ему вообще-то за семьдесят.

— Ну и что с того? Когда-то он был клевый парень, — гнет свое Гвен. — Он и сейчас, как для старика, очень даже ничего.

— Прекрасный денек для середины октября, — произносит, ступив на порог, вместо приветствия Судья. — Однако нам придется, увы, употребить его на печальное мероприятие.

Он целует Марч в щечку, снимает пальто и, войдя в гостиную несколько встревоженно осматривается — повсюду стоят картонные ящики, полные вещей Джудит.

— Я полагала нужно все осмотреть, — спешно объясняет Марч.

— Да-да, конечно.

Судья садится, Марч ставит перед ним кофе.

— Вы не поверите, какие вещи отыскались. — В ее руках голубая лента. — Это Алана. Со школьного дискуссионного клуба.

— Ах, Алан, Алан, — качает головой Вилл Джастис. — Человек, разрушивший собственную жизнь.

Гвен смотрит невидящим взглядом в окно, механически тягая из упаковки и отправляя в рот мятные миланские бисквиты. Последние слова Судьи заставляют ее встрепенуться.

— Разрушил, да? — живо интересуется она. — Как, полностью?

— Гвен! Она даже никогда его не видела, — опять обернулась к Судье Марч. — Считаете, нам нужно его навестить?

— Он не захочет тебя видеть.