— Спасибо вам, леди. Вы так добры — вы вернули меня к жизни.

— Так же, как и ты меня, — с нежной улыбкой ответила Корделия. — Леди, без вас не обойтись. Тут у народа появился вопрос — что делать с тем зловредным духом, если он вернется и начнет беспокоить местное население? Так что вставай, товарищ по оружию. Враг еще не угомонился.

— Как это не угомонился? — в тревоге воскликнул какой-то поселянин — очевидно, самый беспокойный.

— Вы на него не обращайте внимания, — посоветовала Корделии какая-то женщина. — Он всегда такой.

Но этого поселянина унять было не так-то просто.

Он выскочил вперед, перед толпой своих соотечественников, простирая руки:

— Леди, если вы не успокоили этого духа, то что нам делать, когда он вернется?

— Этот уже не вернется, — утешила его Ртуть. — А вот его хозяин… Но вряд ли он сделает это сам. Просто если среди вас появятся фантазеры, желающие вызвать духа, вы непременно будете иметь новые неприятности. И еще добрая сотня таких же, и нестрашнее, придет сюда чтобы развеять скуку деревенской жизни.

— Да не будем мы никого вызывать! С нас хватит! — закричали из толпы. — А что, если кошка вернется без спросу?

— Это как?

— А вот так — просто вернется без наших вызовов?

— Не пляшите вокруг костров. Не жарьте кошек, не пойте разнузданных песен — и живите себе спокойно, — резонно заметила Ртуть.

Корделия кивнула, поддержав ее:

— Такие существа не берутся с бухты-барахты — они никогда не приходят просто так. Просто так приходят лишь марионетки, поднятые из мха одной силой воображения.

Беспокойный человек подошел ближе, уперев руки в бока:

— Значит, получается, достаточно не проводить ритуалов — и все будет шито-крыто?

— Это еще не все, — вдруг вспомнила Корделия. — Сердцевина Тагхаирма — это жестокость. Иногда для его вызова достаточно разгула жестокости в одной отдельно взятой деревне.

Женщина-поселянка надула губы в задумчивости.

— Значит, если мальчишки будут мучать кошек…

— Все может быть, — кивнула Корделия. — И если мужчины станут бить своих жен, и богатый начнет притеснять бедного, и жена измываться над мужем-рогоносцем — за все это придется платить. Жестокость — это пища Тагхаирма. А костры и пляски — это просто окно, через которое удобнее пролезть в этот мир, но поверьте мне, он пролезет и сквозь щели, если учует поживу. Будьте же внимательны друг к другу, будьте милосердны даже к животным, которых употребляете в пищу. Не заставляйте мучаться никого. И тогда вы не оставите ни малейшей дыры, куда бы могло проникнуть зло.

Люди обескураженно переглядывались. Они крепко призадумались. Иные чесали в голове, припоминая свою прежнюю жизнь.

— Начнем же наши добрые дела с тех, кто спас нас — с наших троих спасительниц! — неожиданно с внезапной решимостью воскликнула женщина. — Эта леди потеряла коня в бою с чудовищем — дадим ей другую лошадь. Эй, у кого есть…

Но ей не дали договорить этих слов.

— Дадим! — одобрительно закричали все в один голос.

— Вот и хорошо! А кто даст? Лично у меня только телка. Она же не поедет на телке… А то я бы охотно дала. Ты, Перегринус?

— Что я?

— Ну, ты же у нас богатей.