«Всякому понятно, что неприятно выступать в роли жертвы, да еще попавшей в западню — тем более — в такую грязную, — подумал он. — Но было бы гораздо хуже, если бы тебя спасали Корделия вместе с Ртутью — твои бывшие соперницы».

Одарив его благодарным взором, Алуэтта ухватилась за ветвь.

Джеффри с Аденом потянули. Некоторое время казалось, что сила, приложенная двумя крепкими мужами, не давала результата, затем, понемногу, сначала едва заметно Алуэтта начала выползать из своей липкой ловушки, которая, без всякого сомнения, не приди помощь вовремя, засосала бы ее на самое дно.

— Это удача, просто удача, — прокряхтел Джеффри, — что ты не ушла глубже.

— Ничего себе удача, — тут же откликнулся Грегори, вступаясь за невесту. — Сам бы попробовал зайти сюда хоть на пару шагов, в эту топь!

Дюйм за дюймом, понемногу, они выволокли Алуэтту на безопасное место. Она отползла на ярд, не в силах встать с колен, и даже не поднимая глаз.

— Благодарю вас, сэры, — выдохнула она.

— Всегда к вашим услугам, — суровым голосом ответил Ален. — Рад был оказаться чем-то полезным.

— Таких слов редко дождешься от наследного принца! — Джеффри похлопал его по плечу. — Теперь давай тянуть вторую рыбку.

Ален вновь протянул сучковатый ствол. Грегори ухватился и тут же поморщился, едва они потянули. Трясина выпускала неохотно: он чувствовал, что она утягивает его обратно с такой же силой, с какой брат вместе с другом — пара молодых здоровых людей — пытаются вытащить. Затем раздалось мощное «чмок», известившее об освобождении — трясина словно смачно поцеловала напоследок обреченного, которого не желала выпускать, и он стал медленно пробираться к берегу, стараясь не влипнуть где-нибудь и не провалиться еще раз.

— Снова вместе! — радостно завопил Джеффри, хватая его за шиворот и вытаскивая на сухое место.

Грегори выполз на коленях на песок, с облегчением чувствуя, что спасен.

— Еще никогда так не радовала меня твердая почва под ногами! — признался он, по-прежнему в возбуждении от пережитого.

— Однако, я начинаю сомневаться в тебе, — Джеффри окинул брата критическим взором. — Как думаешь, Ален? Может лучше отправить младшенького домой? Пусть подрастет и подучится?

Но взор Алена был уже прикован к женщине, которая сидела в грязной одежде и перепачканных башмаках, едва удерживаясь от рыданий.

— Как, должно быть, прискорбно видеть перед собой столь симпатичные предметы гардероба в столь плачевном состоянии, не так ли? Но не принимайте это близко к сердцу, мадемуазель. Вещи — всего лишь вещи, а, значит, они могут быть вычищены и выглажены.

— Да, Ваше Высочество, — глухо отвечала Алуэтта, безучастная к его утешениям.

— Ценю вашу галантность, — продолжал вкрадчиво Ален, — однако, если нам предстоит стать родственниками, вам надлежит называть меня по имени.

— Я не могу! — всхлипнула Алуэтта, и слезы хлынули из ее глаз горячим потоком. — Я заслуживаю порки от вас, а не такой доброты и участия!

Грегори был рядом, всего в двух шагах, он тут же бережно обнял ее.

— Да, дорогая, знаю — доброта и галантность могут ранить иногда еще сильнее, чем ненависть. И все же, принц в самом деле расположен к тебе.

— Это так, — все тем же строгим и суровым голосом отвечал Ален. — Рад был бы найти среди жителей своей страны столь, кхм…. дружественное расположение друг к другу, какое вы испытываете к Грегори.

Алуэтта захлебнулась в рыданиях, слова ее потонули в потоках слез.