— Минутку, — перебил Воинов. — Я ничего не понимаю. Она будет работать здесь?

Кажется, в этом обществе считалось вполне допустимым называть присутствующего в третьем лице!..

— Да, Костя, я хочу сделать из своей племянницы такую же образцовую операционную сестру, как и Александра Ивановна.

— Это будет нелегко, — сказал Воинов и поцеловал Титовой руку. — К тому же ваша племянница совсем ребенок. Подумайте, на что вы ее обрекаете!

— Скажите, пожалуйста, — засмеялся Петр Иванович. — Лучше вспомни, сколько тебе было лет, когда ты ко мне прибился. Даже меньше, чем ей сейчас.

— Но я не был невинной девушкой! — горячо возразил Воинов.

— Это уж точно, — вставила Титова.

Элеонора окончательно почувствовала себя не в своей тарелке. Ее обсуждали без всякого стеснения!

— Слишком тяжелая работа для девушки, — упорствовал Воинов.

— Хватит, пожалуйста, — вдруг заявила Элеонора. — Вам, Константин Георгиевич, не пристало принимать участие в моей судьбе. Мы ведь с вами всего десять минут как представлены друг другу.

— Вот видишь, Элеоноре Сергеевне палец в рот не клади, — с гордостью сказал Петр Иванович. — Моя племянница умна и сама разберется, что к чему.

* * *

Для Элеоноры началась трудовая жизнь. Теперь девушка была занята целыми днями. Утром приходила в госпиталь, освобождалась в пять часов вечера, а к шести спешила на курсы Красного Креста. Занятия на курсах заканчивались в девять, ее встречал дворецкий Архангельских Афанасий Алексеевич и сопровождал домой. Элеонора пила чай, умывалась, ложилась в постель и читала какую-нибудь медицинскую книгу, пока у нее не закрывались глаза. Спала она очень крепко.

В этой новой жизни многое было непонятно девушке и даже шокировало ее. Но все же она показала себя способной ученицей, и Титова была ею довольна.

Первые два дня операционная сестра ничего не объясняла девушке, дав ей время привыкнуть к виду крови и человеческих внутренностей.

Когда Элеонора впервые увидела, как с помощью серебристого скальпеля врач разрезает кожу на шее несчастного пациента, ее сильно затошнило. Но она сумела взять себя в руки и не упасть в обморок. Особенно неприятным показалось ей зрелище ушивания раны, когда врач брал кривые иглы на специальном инструменте и нитками зашивал человеческую кожу — так, как латают сапог.

— Молодец, — похвалила Титова побледневшую после операции девушку. — Теперь помоги мне вымыть и разложить инструменты. Тебе повезло, ты начинаешь работать, когда уже повсюду внедрено обезболивание. А представь, раньше наживую резали, вот это был ад!

От изобилия впечатлений Элеонора даже не обратила внимания, что Александра Ивановна говорит ей «ты».

Потихоньку она втягивалась в работу. Благодаря теоретическим занятиям на курсах Элеонора уже начинала понимать процессы, происходящие в человеческом организме, узнавала о разных болезнях и методах их лечения. На курсах преподавались только азы фундаментальных дисциплин, но девушке помогало отличное образование, полученное в Смольном институте. Титова учила ее, как правильно стерилизовать инструменты и операционное белье, как проводить операцию в «асептических условиях». Новые слова завораживали Элеонору, и она быстро их запоминала.

Она легко привыкла к сводчатым потолкам, большим помещениям и гулким коридорам — интерьеры клинического института напоминали ей Смольный.