Элеонора продолжала работать и заниматься на курсах. Приближались экзамены, после которых она могла получить диплом сестры милосердия и должность в госпитале. По привычке Элеонора старательно готовилась, чтобы сдать экзамены на «отлично». Она не должна оказаться хуже других. Но хлопоты Петра Ивановича о должности для нее девушка воспринимала равнодушно.

А еще давало знать о себе переутомление, ведь, если считать курсы, она работала по десять — двенадцать часов в день. Больше половины этого времени приходилось проводить на ногах, и у нее стали болеть колени и поясница. Теперь она плохо спала по ночам, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей казалось, что в коленках у нее надуваются, а потом лопаются пузыри воздуха.

Получившая на курсах некоторые медицинские знания, Элеонора ставила себе разные диагнозы, самым невинным из которых был туберкулез костей. Она была почти уверена в том, что скоро умрет, и не хотела лечиться.

От Ланского не было никаких известий. А от Воинова на адрес Клинического института иногда приходили открытки. На мятых кусочках картона обычно было нацарапано несколько слов, которыми Константин Георгиевич уверял коллег в своем полном здравии. Вглядываясь в витиеватый, похожий на женский почерк Воинова, Элеонора раздраженно думала, что Ланской тоже мог бы прислать ей открытку, если уж у него нет времени на обстоятельное письмо.

Вернулась из заграничного свадебного путешествия еще больше похорошевшая Лиза и с подарками приехала навестить родителей. Ее муж не горел желанием общаться с новыми родственниками. Предоставив Лизе полную свободу, он целыми днями занимался своим бизнесом. Воронцовы планировали пробыть в Петрограде до лета. За это время Макс, считавший бизнес в России слишком рискованным из-за войны и народных волнений, собирался свернуть здесь все свои дела, после чего супруги намеревались окончательно перебраться в Париж.

— Макс говорит, что теперь работать в России — все равно что сидеть на пороховой бочке, — так комментировала Элеоноре это решение новоиспеченная супруга миллионера. — Призрак коммунизма, бесконечные разговоры о революции. Добром это не кончится. Макс считает, что все здравомыслящие люди должны уехать за границу, и чем скорее, тем лучше. Мы тут ни секунды лишней не останемся. Представляешь, он предложил родителям ехать с нами! Но они отказались. Отец, видите ли, русский патриот и не может жить вдали от родины.

Элеонора улыбнулась. Она не представляла, как мог бы профессор Архангельский, один из лучших хирургов России, бросить свою любимую работу здесь и начать заново жить в чужой стране. Хотя, конечно, его имя известно в Европе, к тому же, как говорит Лиза, там теперь много русских…

— Мне будет не хватать папы, — с грустью призналась Лиза. — Я бы и тебя хотела взять, но ты ведь тоже откажешься?

— Да, я не могу ехать с тобой… К тому же я не разделяю ваших опасений. Какие революции? Поговорят о них и перестанут. Сейчас, конечно, тяжелое время, потому что идет война, но ведь когда-нибудь она кончится, правда? И все опять будет хорошо.

— Дай-то Бог, — вздохнула Лиза.

— А почему ты не спрашиваешь о Воинове? — переменила тему Элеонора.

— Мне вроде бы не пристало о нем спрашивать.

— Ну и не спрашивай, я сама скажу. Он жив. Был жив месяц назад, — поправилась суеверная Элеонора.

— Мне он ничего не писал. — Лиза пожала плечами. — Но я рада, что с ним все в порядке.

— Да как же он мог тебе написать? Куда?

— Ладно, хватит, — сказала Лиза. — Я вижу, ты до сих пор осуждаешь меня. Но пойми, он не мог жениться на мне…

Лиза говорила, Элеонора слушала, и у нее легче становилось на душе.