С неба сорвался яростный крик, будто шилом провели по живому стеклу. Бандиты не сговариваясь бросились к генератору.

    – Тут пульт разбит!

    – Пулей расколошматило!

    «Так вот куда стрелял кресильон!» – догадался Велька.

    Крик усилился – десятки, сотни шил! – и Велька, схватив девчонку за руку, потянул ее к белому пятну парусины.

    – Бежим! Сейчас такое начнется!..

    Убежать им не удалось. Огромная паутица сшибла их с ног, расшвыряв в стороны. Велька запомнил только хлопанье крыльев да хлесткий удар, словно пакетом теплого киселя по ребрам. И чувство пустоты в ладони.

    – Тая?!..

    Девчонки нигде не было видно. В световом пятне мелькнул Раймон. Глаза пирата горели сумасшедшим, безудержным счастьем. Миг – и по нему фрезой ударила паутица, высекая алую стружку. Майя бросилась к гравикабине, но с неба рухнули несколько живых комков, погребая асури под колеблющейся кучей.

    Мир наполнился визгом, хрипом и суматошным колотьем крыльев.

    – Та-а-я-а-а!

    Велька заметил светлое пятно блузки и со всех ног бросился к нему. Навстречу сунулась ощеренная морда чудовища, Велька не останавливаясь пнул ее каблуком в глаз.

    До Таи оставалось несколько шагов.

    – Вельчонок, нет!

    Обиженная паутица встала на дыбы и выплюнула веер белых липких шнуров. Склон сопки прыгнул вверх и больно врезал Вельке по ребрам.

    Мальчишку перевернуло на спину. Гигантский силуэт навис над ним. С этого ракурса паутичья морда выглядела почти интеллигентно: выпуклые глазки-стеклышки, узкая нижняя челюсть, мышиный хвостик волос на затылке. Классного журнала только в лапах не хватает.

    «Так вот почему нашу классную в первом Паутицей звали!..» – мелькнула отрешенная мысль.

    Велика яростно заизвивался, пытаясь уползти, но без толку: белесые макаронины паутины расплылись клеем, сковывая руки и ноги.

    – Вельчик, держись! Я иду!

    Тая скакнула рядом с ним и, размахнувшись по-девчоночьи неловко, влепила в паутичью морду камнем. Тварь заревела. Морда ее задралась к небу, чтобы обдать девочку паутиной, но тут рев перешел в бульканье.

    Из-под брюха твари выкатился де Толль. Вскинув к плечу планарник (стойка «робоофициант отказывается от щедрых чаевых нувориша»), он огляделся по сторонам.

    – Однако ж… – пробормотал он, – пир чужой биосферы. Господи, да сколько их тут! Сотни!

    Девочка бросилась к лежащему Вельке:

    – Вельчик! Бельчонок, очнись! Да очнись же, миленький!

    Горячая капля упала на мальчишечью щеку. Велька что-то промычал и попытался подняться.

    – Хороший мой… Милый… – Тая уложила его голову себе на колени и обернулась к де Толлю. – Эй! – крикнула она. – Господин фехтовальщик! Разрежьте паутину, пожалуйста!

    За ее спиной забили крылья. И еще, еще. Приземлялись паутицы неуверенно, бултышась, словно куры на насесте. То одна, то другая вскидывала голову, примеряясь, как бы заплевать людей паутиной.

    Висевшая в небе одинокая звезда сорвалась и полетела вниз.

    Де Толль вытянул руки. Мир чуть сдвинулся у его ладони, но тут же вернулся в обычное состояние.