|
Мы снова потеряли было след, потом шагах в пятидесяти вверх по долине я нашел брызги крови на травинке, нагнулся и сорвал ее, но тут же пожалел об этом. Нужно было бы привести сюда остальных: ведь все они, кроме М'Кола, уже теряли веру в то, что я ранил самца. Мы не нашли его. Он исчез. Сгинул. А может, его и не существовало вовсе? Как доказать, что это действительно был самец? Не сорви я окровавленную травинку, мне удалось бы убедить их, у меня было бы доказательство. Сорванная, она имела значение лишь для меня и М'Кола. Но больше я нигде не нашел крови, и следопыты работали без особого усердия. Оставалось одно: обшарить каждый фут высокой травы, каждый фут в оврагах. Стало уже жарко, и все они только притворялись, будто ищут. Подошел Гаррик. - Все самки, - сказал он. - Самца не было. Просто очень большая самка. Ты убил большую самку. Ее мы нашли. А другая, поменьше, убежала. - Слушай, ты, безмозглый болтун! - сказал я и стал объяснять ему на пальцах: - Семь самок. Потом пятнадцать самок и один самец. Самец ранен. Ясно? - Нет, все самки, - упорствовал Гаррик. - Подранена одна большая самка. И один самец. Я сказал это таким уверенным тоном, что они согласились со мной и некоторое время усердно шарили в траве, но я видел, что постепенно все теряют надежду. "Эх, будь со мной хорошая собака! - подумал я. - Одна только хорошая собака!" Опять подошел Гаррик. - Все самки, - сказал он. - Очень большие коровы. - Сам ты корова, - ответил я. - Очень большая корова. Мои слова рассмешили вандеробо-масая, уже являвшего собой настоящее олицетворение скорби. Брат Римлянина, по-видимому, еще верил в существование самца. “Муж” теперь уже не верил ничему и никому. Пожалуй, он не верил даже, что я накануне убил куду. Впрочем, после моей сегодняшней стрельбы я не мог осуждать его за это. Подошел М'Кола. - Хапана, - сказал он мрачно. Потом добавил: - Бвана, ты попал в этого быка? - Да, - ответил я. На мгновение я и сам уже усомнился в существовании самца. Потом снова вспомнил густую, лоснящуюся черноту его шкуры и высокие рога, которые он сразу же откинул назад, вспомнил, как он бежал, выделяясь среди всего стада, черный как смоль, и М'Кола вслед за мной в своем воображении увидел этого самца сквозь туман недоверия, свойственного дикарю, который верит только в то, что видит. - Да, - подтвердил он. - Я видел. Ты его ранил. Я снова начал считать: - Семь самок. Я убил самую крупную. Пятнадцать самок, один самец. Я подранил самца. На миг все опять поверили мне и принялись за поиски, но вера их мгновенно испарилась под палящими лучами солнца, среди высокой, колыхавшейся травы. - Все самки, - снова объявил Гаррик. Вандеробо-масай кивнул, разинув рот. Я чувствовал, как спасительные сомнения овладевают и мной. Ведь легче всего было махнуть рукой и не бродить под солнцем по этой голой ложбине и крутому скату. Я сказал М'Кола, что мы осмотрим долину с обеих сторон, кончим свежевать самку, а там уж вдвоем спустимся вниз и разыщем самца. При таком недоверии со стороны моих спутников не имело смысла продолжать с ними поиски. Мы с М'Кола снова спустились в долину, обрыскали ее вдоль и поперек, как легавые собаки, осмотрели и проверили каждый след. |
