Тео вошел в комнату, где пахло антисептикой и еще чем-то лекарственным, и тут же увидел бойцового кота, лежащего на широкой, застланной чистым полотном софе, в виде зверя, клубком, из которого неловко торчала толсто забинтованная задняя лапа. Рядом с софой на низком столе стояла глубокая эмалированная миска с водой. Кот не шевелился, даже дыхания было не уследить, но Тео ощутил не смерть, а глубокий сон — и поразился собственному, непонятно откуда пришедшему знанию.

— Он это выспит, — сказал Бруно откуда-то сбоку.

Тео оглянулся. Бруно вышел из смежной комнаты, откуда пахло эфиром и где сквозь открытую дверь виднелись оцинкованный стол и стеклянные дверцы шкафа с какими-то блестящими вещицами. Тео подал ему руку.

— Как это «выспит»?

— Кошки отсыпаются от тяжелых ран, — сказал Бруно. — Пулю я извлек, теперь он будет спать, и спать, и спать. Может, несколько суток проспит, просыпаться будет только, чтобы воды хлебнуть. Сильный кот.

— А что он говорил? — спросил Тео.

— Он Хольвину говорил. О том, что медведь пьет водку и разговаривает с черепом. О том, что скоро будет гроза. И о том, что люди — хранители мира. Довольно странные вещи, в общем, и очень сумбурно. Из которых лично я могу заключить, что эти подонки на охотничьей базе до полусмерти замучили медведя, и что я хотел бы посмотреть этого медведя прежде, чем вы выпустите его в лес. Хорошо?

— Он тяжело болен?

— Еще как. И вообще, гроза в ноябре, в наших широтах — это небывалое дело, конечно, но звери ведут себя как-то тревожно. Кота принес лось и ушел в лес, хоть ночью выли волки, так, что тут было слышно. И собаки выли. Я поговорил об этом с Баськой, но она только и смогла сказать, что ей как-то не по себе было и повыть хотелось…

— Понятно, — сказал Тео, скорее по привычке. — Вы побудете с рысью, как я понял?

— Да.

— Ну, а мы сейчас же отправляемся на базу и там, на месте, во всем разберемся. У вас карта?

Бруно кивнул, вытащил из кармана и подал ему свернутый лист. Тео вышел, прикрыл за собой дверь и спустился мимо угрюмой рыси, сидящей на подоконнике. Внизу, в гостиной, его встретила Лилия с громадной керамической чашкой.

— Господин капитан, хотите молока? Вы ведь не завтракали, да? Может, вам хлеба с сыром принести?

Тео взял чашку и выпил молоко залпом. Молоко оказалось очень вкусным и очень странным.

— Это козье, — сказала Лилия. — У Хольвина нет коровы. А козы доятся. У них с Хольвином договор.

— Спасибо, — сказал Тео, возвращая чашку. — Ехать надо. Ты скажи Феликсу.

— А они уже около машины. Будете сыр есть?

— Нет, потом. Вернемся, тогда…

Лилия кивнула. Тео вышел во двор. Солнце уже поднялось высоко и сияло ослепительно, как летом. Весь мир вокруг был ярок и ясен: и зеленая трава с морозной проседью, и разноцветные деревья, еще очень пышные, и синие небеса с одной-единственной тонкой полоской облаков над лесом и с белесым призраком ущербной луны, истаявшим в утреннем свете, как мятная карамелька… Сильный ветер срывал листья, кружил, нес на брусчатку двора, на гладкую глянцевую крышу автомобиля, в которой отражалось острое солнце, и куда-то дальше… Маленькие хранители сидели на заборе, болтали призрачными ножками и смотрели прямо на Тео — а он совершенно не мог понять, что это их так заинтересовало…

— Господин капитан! — закричал Феликс, и тут же заурчал мотор. — Поехали!

Тео пошел к машине. Рамон, Сапфир и Тай в Младшем Облике готовно стояли у задней дверцы, виляя хвостами, остальная Стая расселась поодаль.