– А остальные? – спросил Роджер.

– Их называют работниками ручного труда. Создатель в какой-то степени обладает провидческим даром, принадлежащим провидцам и дальновидцам, а манипулятор является менее сильным землетрясом. Остальные в большинстве обладают дарами разной степени силы и сноровкой, позволяющей быть трудящимися. Они составляют от двух третей до половины населения.

– А воины? – спросила Кэролайн.

– У них дар такой же силы, как и у трудящихся, но больше быстроты и ловкости. Еще они в гораздо большей степени владеют ревуном.

– И вы заранее знаете, в какую из этих категорий попадет каждый ребенок? – спросила Кэролайн.

– Осуждаете? – Николос пристально взглянул на нее.

Кэролайн выдержала взгляд, не мигая.

– Мне трудно поверить, что зеленые настолько не властны над своей судьбой.

– Не сомневаюсь, – спокойно согласился Николос. – Но мы не такие, как вы, Кэролайн. Дар – это не то, что человеческие способности к искусству или механике, которые можно развить или не использовать по собственному выбору. Мы рождаемся с этим так же, как вы с разрезом глаз или цветом кожи. В двенадцать лет каждый ребенок приходит к вождю или провидцу, который проводит ряд испытаний, определяющих дар. У ребенка остается еще три года на познание своих обязанностей и возможностей перед вступлением во взрослую жизнь.

У Кэролайн дрогнули губы.

– Не очень справедливо.

– Не могу не согласиться, – признал Николос. – И должен сказать, какое-то время я завидовал способности людей выбирать судьбу, невзирая на необходимость бороться с природными недостатками или годами постигать мастерство, которым мы, зеленые, обладаем от рождения. – Он пожал плечами. – Но, люди или зеленые, мы такие, какие есть. Можно только принять это и продолжать жить.

– Возможно. – Кэролайн постаралась ответить спокойно. – Как долго вы жили в Большой долине?

– Не знаю точно, сколько лет. Знаю только, что дедушка отца рассказывал ему о переходе на север и первой встрече с серыми.

– Значит, где-то три поколения. – Роджер с облегчением перешел на обсуждение менее глубокомысленных вопросов. – Вы сами видели Большую долину?

– Конечно. – Кэролайн опередила Николоса. – Веловски же говорил, что Элимас был с сыном, разве не помнишь?

– Все верно, – подтвердил Николос. – Я застал Большую долину, когда закончились добрые времена и начались дурные.

– Как началась война? – спросила Кэролайн.

– С обычного спора. – Николос покачал головой. – Ведь чаще всего так и бывает? У серых стали кончаться запасы каких-то металлов, и они хотели открыть новые шахты вниз по течению. Наши вожди указали, что селения других постепенно приближаются к границе Большой долины с той стороны и шум выдаст нас. Мы предложили, чтобы серые отправили экспедицию и закупили металл у других.

– И что серым не понравилось? – спросил Роджер.

– Те сказали, что другие думают, что все мы погибли, и появление там приведет их в долину гораздо быстрее, чем любой шум. – Николос тихонько фыркнул. – Не знаю, чем они насолили другим, с которыми жили вместе до своего бегства, но, зная их буйный нрав и недисциплинированность, думаю, у них могла быть не одна причина, чтобы уклоняться от встречи. Так или иначе, они дали понять, что выступают против любых контактов с другими.