— Ваш друг достиг окончательно разъединения, — сказал Калебанец. — Его субстанцию убрали.

«Под субстанцией читайте тело и кровь,» — перевел Маккай. Он надеялся, что перевод достиг некоторой степени точности, но он предупреждал себя, чтобы чрезмерно не обольщаться этим.

«Если бы у нас здесь был хоть небольшой поток воздуха, — думал Маккай. — Просто легкий бриз.»

Он вытер со лба пот, выпил одну из кружек воды, которыми заблаговременно запасся.

— Вы все еще там, Фанни Мэ? — спросил он.

— Вы наблюдаете мое присутствие?

— Почти.

— Это наша общая проблема — видеть друг друга, — сказал Калебанец.

— Вы уже увереннее употребляете время глагола, я заметил это, — сказал Маккай.

— У меня уже с ними меньше трудностей, да?

— Надеюсь.

— Я отдаю глаголу центральное место, — сказал Калебанец.

— Я не думаю, что мне стоит это объяснять, — сказал Маккай.

— Очень хорошо, соглашаюсь.

— Я бы хотел еще раз попытаться понять, как распределяются по времени порки? — сказал Маккай.

— Когда фигуры достигают должной пропорции, — сказал Калебанец.

— Вы уже говорили это. Какие фигуры?

— Уже? — спросил Калебанец. — Это означает раньше?

— Раньше, — сказал Маккай. — Правильно. Вы говорили раньше о фигурах.

— Раньше, перед и уже, — сказал Калебанец. — Да, времена различного сопряжения, путем линейного изменения пересекающихся соединительных тканей.

«Время для Калебанца — это положение на линии, — напомнил себе Маккай, вспомнив попытку объяснения Тулука. Я должен искать тонко отточенные различия, это все, что это создание видит.»

— Какие фигуры? — повторил Маккай.

— Фигуры, определяемые линиями длительности, — сказал Калебанец. — Я вижу много линий длительности. Странно, но вы несете визуальное ощущение только одной линии. Очень странно. Другие объясняют это своему я, но понимание не наступает… чрезвычайное суждение. Свое я обожает молекулярную акселерацию, но… обмен поддерживания приводит в замешательство.

«Приводит в замешательство!» — думал Маккай.

— Что такое молекулярная акселерация? — спросил он.

— Учителя определят молекулу как мельчайшую физическую частицу элементарного или составного. Правильно?

— Правильно.

— Это несет трудность понимания, если не приписывается своим «я» к перцептивной разнице между нашими видами. Скажем вместо этого, что молекула, вероятно, самая маленькая физическая частица, которую видят виды. Правильно?

«Какая разница? — думал Маккай. — Все это чушь. Как они выходят на молекулу и акселерацию из должной пропорции фигур, не имеющих дефиниции?»

— Почему акселерация? — продолжал настаивать он.

— Акселерация всегда встречается вдоль линий конвергенции, которые мы используем, когда говорим друг с другом.

«Ох, черт возьми!» — подумал Маккай. Он поднял кувшин с водой, отпил и захлебнулся, когда глотал. Он наклонился вперед, чтобы отдышаться. Когда он справился с этим, он сказал:

— Жара здесь! Молекулярное ускорение!

— Разве эти концепции не перемешиваются? — спросил Калебанец.

— Не обращайте на это внимание! — выдавил из себя Маккай, все еще сплевывая воду.