Эдгар Уоллес. Зелёный ужас
1
— Я не знаю, существует ли закон, запрещающий то, что я намерен сделать, но, если такой закон существует, ты должен помочь мне обойти его. Ты — адвокат. И ты знаешь, как это сделать. Джим, ты мой лучший друг, и ты это сделаешь для меня. Умирающий взглянул в глаза наклонившегося над ним друга и прочел в них согласие. Трудно было представить себе более противоположное сочетание, чем эти два человека. Рядом с умирающим сидел стройный холеный человек. Джон Миллинборн был широкоплеч, мускулист, высокого роста и даже сейчас, на смертном одре, весь его облик свидетельствовал о неимоверной силе. Голос его был груб, а руки велики и подвижны — все выдавало в нем человека, проведшего жизнь на вольном воздухе. В противоположность ему Джим Китсон был человеком духовного труда и коротал свои годы в окружении тяжелых томов законов и пыльных папок и документов. И всё же искренняя и глубокая дружба связывала этих двух людей, совершенно различных по образу жизни, — миллионера‑судопромышленника и преуспевающего адвоката. «Смерть похищала сильного и оставляла жизнь слабому», — так думал Джим Китсон, глядя на умирающего. — Я сделаю всё возможное, Джон. Ты возлагаешь на девушку тяжелую ответственность. Полтора миллиона фунтов… Умирающий кивнул. — Но я освобождаю себя от еще большей ответственности, Джим. Мой отец завещал мне и моей сестре Грэс сто тысяч фунтов в равных долях. Свою долю я превратил с годами в миллион фунтов. Моя сестра была богатой, но своенравной девушкой, и это в конце концов разбило её сердце. Самые скверные мужчины гонялись за ней, потому что знали, что у нее есть деньги, и она всё же ухитрилась выбрать самого худшего из них. Он замолчал и тяжело перевел дыхание. — Она вышла замуж за прелестного негодяя, который разорил её. Он растранжирил её состояние до последнего пенса и бросил её со множеством долгов и месячным младенцем. Бедная Грэс умерла, а он женился вторично. Я пытался взять ребенка к себе, но он предпочел держать его у себя в качестве заложника. Когда ребенку исполнилось два года, я совершенно потерял его из вида. Месяц назад я узнал, по какой причине. Отец был международным преступником, и его разыскивала полиция. В Париже его удалось арестовать и посадить в тюрьму. Тогда лишь выяснилось его подлинное имя — женился он, как оказалось, под подложным. Выйдя из тюрьмы, он зажил под своим настоящим именем и, разумеется, изменил и имя ребенка. Адвокат кивнул; — Ты хочешь, чтобы я… — Оформи завещание и попытайся разыскать Оливу Предо. Тебе известно её подлинное имя и местонахождение. Ты убедишься в том, что никто не знает, кто она. её отец исчез, когда ей исполнилось шесть лет, по‑видимому, умер. её воспитала мачеха, не сообщив ей ничего о существующих родственниках. Затем умерла и она. И с пятнадцати лет девушка трудится, зарабатывая себе на хлеб насущный. — И мне не следует официально её разыскивать? — Нет. По крайней мере, до того как она выйдет замуж. Не теряй её из вида, Джим, чего бы это ни стоило. Но и не старайся влиять на нее — разве что, если на её пути повстречается аферист… Голос его, во время рассказа обретший прежнюю силу, неожиданно ослаб, и голова опустилась на подушки. Китсон поднялся и прошел к двери. В соседней комнате его ждал человек с небольшой клинообразной бородкой. Он сидел на подоконнике и смотрел в окно. Услышав шаги адвоката, он привстал. — Что‑нибудь не в порядке? — спросил он. — Мне кажется, что он потерял сознание. Не пройдете ли вы к нему, доктор? Молодой человек бесшумно прошел в соседнюю комнату и осмотрел больного, затем он достал шприц, ампулу и сделал укол. Несколько секунд он внимательно разглядывал не пришедшего в сознание больного, а потом он вернулся к Джиму Китсону. |
