— Эндрю!.. Клянусь вам, если бы мне предложили жениться на дочери самого Вашингтона, если бы, конечно, у него была бы хоть одна дочь, то и тогда я предпочел бы стать вашим племянником. Но помолчим.

Сюда идут скваттеры. Не забудьте, что я сказал насчет Урсулы.

Эндрю дружески пожал мне руку. Он не знал, что мне был известен весь разговор на мельнице, и поэтому не совсем понял мои опасения. Я не боялся того, что Урсула уступит просьбам и станет женой Зефана, но ее могли заставить решиться на это жестоким обращением с ее дядей и со мной, а этого от них можно было ожидать.

Критическая минута наступила, я с внешним спокойствием ждал развязки.

Солнце уже садилось, и вокруг нас становилось все темнее и темнее; в это время к дверям нашей темницы подошел Тоби со своими братьями и сказал мне и землемеру, чтобы мы шли за ним, Сускезуса он не беспокоил.

Мы быстро вышли из амбара, желая подышать чистым воздухом. Нас окружили вооруженные люди; не обращая на них внимания, мы думали только о той минуте, когда увидим Урсулу.

На половине дороги Эндрю вдруг остановился и попросил разрешения поговорить со мной наедине.

Сначала Тоби не знал, разрешить или нет, наконец, расставив своих братьев большим кругом около нас, он согласился выполнить просьбу землемера.

— Мне хочется поделиться с вами одной мыслью, которая пришла мне в голову, — сказал тихим голосом Эндрю. — Мальбон не замедлит появиться с подкреплением, а поэтому, не сказать ли нам этим мошенникам, что сегодня мы не в состоянии разговаривать с ними и хотим отложить разговор до утра.

— Гораздо лучше, Эндрю, поговорить с ними, потому что в случае, если подоспеет Франк, здесь мы будем свободнее, чем в амбаре. Как знать, может быть, нам удастся убежать отсюда с нашими друзьями.

Эндрю, в знак согласия, кивнул головой, мы пошли дальше. Было очень темно, и поэтому Мильакр решил на этот раз заседать в доме, поставив к дверям большую стражу.

Расположение американских домов очень однообразное. Две трети занимает главная комната, в которой помещается и печь, эта комната одновременно служит и кухней и приемной, остальная треть дома разделялась на три части: спальню, чулан для масла и комнатку, в которой находится лестница, ведущая на чердак и в подвал. Трудолюбивый работник ненадолго остается в таком тесном и скромном доме и вскоре заменят свое жилище двухэтажным домом с пятью окнами на улицу, некоторые же деревенские дома имеют до восьми окон, но это редкое исключение.

В лесу штата Нью-Йорк, особенно в местах, немного обработанных, вечера бывают очень холодные, даже среди лета. В тот вечер, когда нас вывели из темницы, было очень холодно, даже морозило, и поэтому Пруденс развела в печи большой огонь. При свете яркого пламени, который постоянно поддерживался сухим хворостом, происходила интересная сцена, которую мне необходимо рассказать.

Войдя в дом, мы увидели все семейство в большой комнате, о которой я уже рассказал. Не хватало только жены Тоби и одной или двух ее сестер; наверное, они были при Урсуле. Лавиния с грустным выражением лица стояла у печи. Пусть не обвиняют меня в тщеславии, если я скажу, что встреча с молодым человеком, хорошо сложенным, с благородными манерами, который во всем превосходил тех, с которыми Лавиния должна была жить, произвела сильное впечатление, не скажу на сердце, по крайней мере на воображение молодой девушки.

Это предположение ясно подтвердилось обращением и вниманием, какое оказывала мне Лавиния.

Мильакр попросил нас сесть. Рассматривая лица этого ареопага, я заметил, что выражение их лиц было теперь намного спокойнее, чем в то время, когда нас закрывали в амбаре. Мне показалось, что нам сделают какие-нибудь мирные предложения, и не ошибся: первые произнесенные слова были что-то в этом роде.

— Пора, землемер, заканчивать нам это дело, — сказал Мильакр.