Сейчас прошу читателя обратить, внимание на то, что население Китая распределено по его территории неравномерно: основная масса ханьцев концентрируется в долинах рек Хуанхэ, Янцзы, Чжуцзян и на востоке Сунляосской равнины (северо-восток страны), а национальные меньшинства, при всей своей относительной малочисленности, занимают до 60 % территории страны и проживают во Внутренней Монголии, Тибете, Синьцзяне, на территории исторической Маньчжурии и во многих периферийных провинциях и в приграничных районах.

Безусловно, тот же Тибет с его мощными горными системами (средняя высота над уровнем моря около 4000 м.) не предоставляет обширных возможностей для китайского заселения, при этом площадь Тибетского АР составляет порядка 1,2 млн. кв. км, а его население равно всего только 2,55 млн. человек. Для сравнения — площадь самой густозаселенной провинции Хунань составляет 0,21 млн. кв. км с населением 97,1 млн. человек (2004 г.). Между тем тот же российский Приморский край (не говорю уже про Якутию, с ее холодами или про тундровую полосу российского Крайнего Севера), в котором проживает автор этой книги, представляет из себя в основном гористую местность (сопки). Не спорю, приморские сопки — это не Гималаи, но тем не менее от этого они не становятся более пригодными для заселения.

Посему вывод один. Территория территории рознь. Известно, что народонаселение по поверхности земного шара распределено крайне неравномерно — 7 % суши заняты 70 % населения. Что же касается Китая, то численность населения только двух его провинций: Хубэй (60,2 млн. человек по данным 2004 г.; 9-е место в списке провинций по населенности, территория 0,186 млн. кв. км) и Хунань (97,2 млн. человек по данным 2004 г.; 1-е место в списке провинций по населенности, территория 0,212 млн. кв. км) равна всему населению Российской Федерации со всеми ее 17 075 млн. кв. км. Возможно, что если китайские граждане захотят осваивать тундру, то российское правительство даже поможет им в этом, но, насколько я осведомлен, китайские граждане более предпочитают осваивать Москву и рынки других крупных городов, что совсем еще не означает стремления Китая к захвату Центральной России.

Китайская эмиграция за пределы Поднебесной как значимое явление началась около середины XIX века, когда для работ на приисках Америки, Южной Африки, Австралии и др. стали вербоваться первые китайские наемные рабочие-кули. Для обозначения китайских эмигрантов часто применяется термин «хуацяо», но первоначально он обозначал только образованных китайцев, выезжавших в регионы ЮВА для ведения культурной и образовательной деятельности.

К 1990 году присутствие китайских мигрантов было замечено в 136 странах, а их суммарное число оценивалось в 37 млн. человек, из них 20 % проживали в Индонезии, 15 % в Таиланде, а относительно общего населения их численность составляла 4 % в Индонезии, 10 % в Таиланде, 17 % в Брунее, 30 % в Малайзии, 2,6 % в Канаде, 1,8 % в Австралии, 0,66 % в США.

По оценке международной организации по миграции (ЮМ), количество выходцев из КНР, осевших на постоянное жительство за рубежом, составило 62 тысячи человек в 2000 г., 70 тысяч — в 2001 г. и 118 тысяч человек — в 2002 г. По данным Министерства кадров КНР, число выезжающих на учебу и стажировку за рубеж составило за период 1979–2003 гг., в общей сложности, 700,2 тыс. чел., из которых вернулись 172,8 тыс. чел. По данным Министерства труда и социального обеспечения, выехало за рубеж на основе официальных контрактов — 442,2 тыс. человек в 2002 г. и 550 тыс. человек в 2003 г. По данным стран-реципиентов, к примеру Германии, на конец 2003 г. здесь проживало 77 тыс.