Л. С. Клейн в статье «Генераторы народов» выдвигает очень интересную и весьма здравую гипотезу. Он пишет о возможном наличии трех «генераторов народов» — монгольском, семитском и индоевропейском, которые выбрасывали на просторы Евразии целые волны переселенцев-колонизаторов. «Самый ранний из таких крупных генераторов (индоевропейский. — К. П.) выбросил в короткий срок огромное количество племен с культурами „североевропейского“ облика — воронковидные кубки и многогранные топоры, шаровидные амфоры, шнуровую керамику и боевой топор — фасетированный, ладьевидный и пр.»

Где размещался данный генератор — вопрос сложный и спорный. Во-первых, мы не имеем по этому вопросу каких-либо показаний письменных источников. Во-вторых, в данный вопрос активно вмешивается политика.

Монгольский и семитский генераторы Л. С. Клейн описывает следующим образом: «Монгольский степной генератор был накрепко вмурован в каменное кольцо безжизненных пустынь и прикрыт, как крышкой, густыми таежными лесами Сибири, непригодными для пастбищ. С востока вся эта конструкция упиралась в недалекий берег Тихого океана.

Вначале Великая Китайская стена, поддерживаемая мощью огромного и опытного государства, а после ее обветшания пограничные гарнизоны почти всегда закрывали щели из котла на юг. Оставался узкий выход — на запад. Семитский генератор был опущен в знойный Аравийский полуостров, как в мешок с песком. Крышкой здесь служило побережье Средиземного моря. Эта крышка была чуть приоткрыта, оставляя две щели — на юг и на север. Но с юга у щели стояли настороже грозные армии фараона, и семитская экспансия вырывалась сквозь северную щель…»

Слова Л. С. Клейна не лишены образности и выглядят достаточно убедительно, между тем существуют некоторые претензии к схеме, описанной автором статьи. О локализации индоевропейского «генератора» я уже писал и пока не стану возвращаться к этой теме. В данном случае меня интересует мысль о «монгольском степном генераторе», которая вызывает серьезнейшие сомнения. Данный постулат лежит в русле извечных умопостроений о «татаро-монгольском нашествии», расписанном нашими патриотическими кругами до фантасмагорического состояния и имеет все признаки сфабрикованной политико-идеологической конструкции. Дело в том, что «монгольский генератор» оказывается какой-то уж слишком малой, можно сказать микроскопической, мощности. Так, к концу XX века численность говорящих на монгольских языках составляла всего только 6,8 (!) млн. человек. Для лучшей убедительности следует привести некоторую информацию об основных, сколько-нибудь значимых, наречиях данной лингвистической общности.

Монгольский язык. Обычно этот лингвоним применяется к языку монголов-халхинцев Монгольской Народной Республики. Этот язык также называется халха-монгольским или просто халха по основному диалекту. Он имеет статус государственного языка МНР, а число его носителей составляло на 1995 г. около 2,3 млн. В более широком смысле термин «монгольский язык» включает в себя также язык монголов Внутренней Монголии, автономного района Китая, и соседних провинций Хэйлунцзян, Ляонин и Гирин. Число говорящих на этом языке (данные 1982 г.) составляло 2,713 млн. человек.

Бурятский язык (до 1958 г. официально называвшийся в СССР бурят-монгольским). Распространен на территории Республики Бурятия в составе Российской Федерации, в некоторых районах Читинской и Иркутской областей. Число этнических бурят в СССР по переписи 1989 составляло 421 тыс. человек, из них около 364 тыс. назвали бурятский язык родным; в Монголии проживает около 65 тыс. бурят (1995) и еще примерно столько же в КНР (по данным 1982 г.).

Дагурский (он же даурский) язык представлен носителями, проживающими в двух удаленных друг от друга регионах КНР: в провинции Хэйлунцзян (одна из провинций исторической Маньчжурии), в Хулунбуирском аймаке автономного района Внутренняя Монголия и в уезде Чугучак Синьцзян-Уйгурского автономного района, у самой границы с Казахстаном.