Ого! Я встал поперек дороги целой расе?

Царица уходит. Красно‑черный фон исчезает, и теперь я вижу уходящую ввысь беспредельную шахту. Там, на страшной высоте, я вижу очертания Холма с развороченной вершиной и четыре крошечные человеческие фигурки возле разверстого зева пещеры. Странно – я смотрю как будто бы снизу, а вижу все так, словно парю над каменистым взлобком. Я вижу крошечную огненную искру, отделившуюся от одной из фигурок... вижу обвившую Холм огненную змею, сметающую серо‑зеленый живой налет чудовищ со склонов... вижу, наконец, заваливающие вход в подземелье глыбы и исчезающую под их нагромождением крошечную фигурку с серебряным клинком в руках.

И тут видение странно изменяется. Я словно бы мчусь вверх по этой шахте, все выше и выше, все ближе и ближе к заваленному камнями... Вот я уже совсем рядом... ослепительная вспышка, перед глазами одно только холодное белое пламя, и я вновь проваливаюсь в Ничто.

– Ах‑с‑с, мас‑с‑стер, ты уверен, что это здес‑с‑сь?

– Уверен, Хисс, уверен. Перестань дрожать, а не то я откручу тебе твой дурацкий хвост!

– Ах‑с‑с, мас‑с‑стер, не надо, не надо! Мой хвос‑с‑ст! Он такой...

– Такой сексуальный, ты хочешь сказать? Верно, без хвоста беднягу Хисса не подпустят ни к одной юбке. Кому нужен бесхвостый ходячий змей!

– Мас‑с‑стер, ты с‑смеешьс‑с‑я! Не с‑с‑следует никому с‑смеяться над с‑старым Хис‑с‑сом!

– Да ты никак, ха‑ха, вздумал мне грозить, старина?

– Грозить?! Ах‑с‑с! С‑старый Хис‑с‑с никому не грозит. Он только предупреждает‑с. С‑срок моей с‑служ‑бы у твоего батюшки, мас‑с‑стер, подходит к концу. А там... кто знает‑с‑с?...

– И ты решил, старина, что получишь жезл и сможешь вмазать мне по первое число, поскольку батюшка не питает ко мне особенно добрых чувств?

– Ах‑с‑с!

– Ладно, замнем для ясности. Мне все равно, что ты будешь думать, старина. Это твое последнее задание. То, за чем нас послали, должно быть у моего батюшки. Тогда ты получаешь свой жезл, а я...

– А что же попрос‑с‑сишь ты, мас‑стер?

– Что, не терпится узнать, червяк‑переросток? Так вот, я откажусь от наследства и попрошу сделать меня обычным бессмертным, навеки обезопасив от твоих, старина, происков.

– Мас‑с‑стер, мас‑с‑стер, с‑с‑старый Хис‑с‑с с‑ска‑зал много сгоряча.

– У тебя же холодная кровь, приятель.

– Я инос‑с‑сказательно!

– То‑то, что инос‑с‑с... Доставай заступ и начинай рыть. Заклятья здесь не работают. Предупреждаю, времени мало, а земля каменистая. Если бы ты не стал гоняться за теми ящерицами, громко упрашивая их предаться с тобой любви на перинах из тины...

– Ах‑с‑с! Ну должен же с‑с‑тарый Хис‑с‑с иметь хоть немного развлечений в этих ужасных и гиблых краях!

– Должен, должен... смотри, провалим из‑за тебя все дело – пеняй на себя. Еще сто лет в рабстве проведешь.

– Повинуюс‑с‑сь, мас‑с‑стер!

– Давно бы так.

На обугленном, заваленном почерневшими костяками склоне Холма Демонов стоял высокий худощавый мужчина средних лет в простом сером плаще с откинутым на спину капюшоном. Загорелое лицо, черты резкие, густые брови, холодный взгляд с прищуром. Его едва ли можно было назвать "широкой души человеком", этого странника. Тонкие губы плотно сжаты. Ни вещей, ни оружия, и, собственно говоря, неясно, как он вообще сюда попал – не пришел же пешком, в самом‑то деле? Мужчина внимательно осматривал наглухо запечатанную предсмертным колдовством Эльстана пещеру. Мало‑помалу взгляд его сделался совершенно ледяным.

– Именем Вечного Короля!... – пробормотал он, несильно пнув пару раз одну из передвинутых чарами гранитных глыб.