Грифон повернул величественную голову, покосившись на свою наездницу. Гордый зверь ждал приказов, и они последовали. Глаза всадницы сделали чуть заметное движение, но крылатому коню хватило и этого. Он послушно устремился к земле, описывая широкие круги.

Там, внизу, среди лесов синело еще одно озеро, но гораздо крупнее остальных – его северный и западный берега терялись в дымке. А в том месте, где сходились берега, полуденный и восходный, на высоком холме к небу возносились тонкие алмазные шпили и хрустальные купола изящного небольшого замка – так, вполовину среднего баронского. К янтарным воротам вела чуть заметная дорога, поросшая просто более короткой и жесткой травой, чем окрестные луга; к замку то и дело подкатывали роскошные экипажи без колес, скользящие над землей и запряженные кто чем – громадными лебедями, величественными белыми единорогами, грифонами, просто крылатыми львами... Изредка подъезжали и всадники на кентаврах или тех же единорогах.

Распахивались изукрашенные резьбой дверцы, маленькие бородатые человечки в ярких ливреях помогали выйти роскошно разодетым мужчинам и женщинам – всем как один высоким, стройным, с причудливо украшенными мечами. Оружие носили все, не исключая и прекрасных дам. Торжественные процессии одна за другой входили в замок.

Грифон юной наездницы тоже опустился, но не перед воротами замка, а на один из его балконов. Потрепав зверя по роскошной гриве, девушка отпустила его. Хрустальные двери открылись перед ней сами собой, и она оказалась в просторном будуаре. Девушка вскинула тонкий указательный пальчик, украшенный кольцом из ничем не сцепленных друг с другом лучащихся бриллиантов, – резная панель послушно откинулась, представив требовательному девичьему взору объемистый гардероб. На переднем плане висело простое на первый взгляд платье из жемчужно‑серых нитей, украшенное играющими живым огнем каплями росы. По комнате пополз благоуханный аромат весеннего цветущего луга.

Девушка даже захлопала в ладоши и подпрыгнула. Потом показала язык своему отражению в зеркале и стала поспешно переодеваться. Она довела этот требующий столь высокого и непостижимого мужским разумом искусства процесс почти до самого конца, когда в дверь внезапно постучали.

Точнее не постучали. Вульгарные звуки не оскорбили собой мягкой драгоценной тишины, нет. Просто девушке сказали, что ее ждет важное сообщение.

Удивленно подняв брови, она отошла от зеркала. На изящном столике, вырезанном целиком из янтарной глыбы, стоял хрустальный шар на подставке черного дерева. Девушка склонилась над ним.

Шар осветился из глубины недобрым красноватым светом. Быстро сменяя друг друга, в нем поплыли отрыночные картины, словно схваченные чьим‑то обес‑памятоваршим взором: какой‑то каменистый холм с развороченной вершиной... черный зев пещеры... живая река чудовищ, хлещущая из подземелья, словно прорвавшая плотину весенняя вода... Четверо всадников на странных, зловещего вида конях, совсем не похожих на обычных... вспышка... мчащаяся вверх по склону рогатая тварь... Один из всадников заслоняет собой другого, который отчаянно рубит страшилищ удивительно ярко сверкающим серебристым клинком... Девушка вскрикнула. Лицо ее тотчас утратило все краски жизни. Прижав руки к груди и немилосердно кусая губы, она смотрела в глубину шара, точно завороженная.

– Ириэхо вантиото! Вантиото суэльдэ! – донесся слабый голос из глубин шара. Видение утонуло в белом огне... а когда спустя миг шар вновь очистился, стали видны заваливающие пещеру каменные глыбы и быстро исчезающая среди них фигурка, так и не выпустившая из рук серебряного меча.

Девушка обессиленно опустилась на пол, лишившись чувств.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА I

Гном Двалин лежал на лавке мрачный и до невозможности злой. Его не взяли в поход! Его, с которого началась все эта история! "Уп‑раггаш‑хроддаиртар!"

Двалину казалось, что все его раны окончательно зажили.