Даже важные столичные гости, даже очень важные, даже самые важные гости, периодически наведывавшиеся в Южанск, быстро понимали, с кем имеют дело, и охотно шли на контакт. Они тоже принимали его подарки и его предложения, а проще говоря — продавались. Приезжие стоили, конечно, дороже, чем местные, но затраты всегда окупались сторицей. И рано или поздно столичные шишки тоже начинали отводить глаза от взгляда Алибека. А уж что говорить о сошках помельче…

Вот и у майора глазки бегают. Впрочем, не только глазки. Майор вертел головой, переминался с ноги на ногу и не знал, куда деть руки. Сильно нервничал майор.

— Генерал и полковник не хотят, чтобы их видели с тобой. Они прислали меня.

Алибек усмехнулся. Все шло так, как он и предполагал. Он чувствовал себя хозяином положения. Он вообще привык себя считать хозяином в этом городе. Истинным хозяином. Здесь была его вотчина, здесь он мог позволить себе все. И об этом знали все. Это не нужно было скрывать. Наоборот, даже полезнее было не скрывать. Не говорить открыто, конечно, но давать понять иначе. Тот, кто был против такого положения вещей, — исчезал бесследно. У Алибека имелось много способов «исчезнуть» неразумного человека, не считавшегося с властью настоящего хозяина.

— Не хотят, говоришь? Боятся, что ли? А чего бояться таким большим и уважаемым людям?

Он улыбнулся еще шире.

— Алибек, ты же знаешь, какой груз пропал, сколько груза и чей груз. А времена сейчас не те. Понимать должен.

— Я понимаю, дорогой, — кивнул Алибек. — Все понимаю. Да, времена другие. Раньше, когда твой генерал и полковник гнали в горы вагоны с оружием, они так не осторожничали. Впрочем, тогда у твоего генерала еще не было генеральских погон. И полковник не был полковником. А ты и вовсе ходил в шестерках и…

— Алибек! — дернулся майор.

Добродушная улыбка на лице Алибека чуть дрогнула. Он не любил, когда его перебивали. Особенно такие вот…

— Хотя, знаешь, ты ведь и сейчас шестеришь по полной, майор, — неторопливо проговорил он. — Уж не обижайся, дорогой, но кем ты был, тем и останешься до могилы. Жил шестеркой и помрешь шестеркой. Будешь вечно за других свое очко подставлять, какие бы звездочки на плечи ни цеплял. Такая уж у тебя паскудная натура.

Майор поморщился:

— Слушай, Алибек, давай о деле, а?

— Ну давай, дорогой, давай, я ж разве против.

Алибек улыбался снова. Смешно было наблюдать за этим жалким, суетливым, затравленным и задерганным человечком.

Майор облизнул сухие губы:

— Деньги где?

Сразу видно: хотел сказать требовательно. Получилось просительно.

— А деньги твой генерал уже получил. — Алибек с деланным удивлением поднял брови. — Мой человек передал ему деньги, еще когда вагоны в составе поменяли. Разве нет?

— Не все, — сглотнул майор. — Десять процентов, Алибек. Всего десять процентов.

Трудно было ему говорить. Ох, трудно говорить вот так тому, кто ТАК боится.

— Ну, знаешь, это тоже большие деньги, майор. Очень большие, — с издевкой заметил Алибек. — Тебе такие и не снились. Даже мне непросто было собрать нужную сумму. И если твоему генералу мало…

— Но десять про…

— Пасть закрой, да?! — не выдержал Алибек. — Зачем перебиваешь, дорогой? Я не закончил еще.

Майор заткнулся.

— Знаешь, сколько стоит свинец? — уже спокойнее продолжал Алибек.