Ага, кажется, прелюдия закончена.

— Ясно, — вздохнул Косов. Конечно, ничего ему ясно не было. — Раз не хотите говорить, кому я понадобился, тогда хотя бы объясните — зачем. Что от меня нужно?

— Пока — только ответы на вопросы. Не больше, но и не меньше. Подробные, обстоятельные ответы на все мои вопросы.

Полковник положил перед собой чистый лист бумаги. Взял ручку. Достал из ящика стола миниатюрный диктофон. Включил:

— Начнем, капитан?

* * *

Дальнейшая беседа — долгая и утомительная — являлась по большому счету обычным допросом. Вопросы, ответы… Снова вопросы. Вопросов было много. Одних и тех же, похожих друг на друга, как корочки папок в стеклянном шкафу за спиной полковника. И выбивающихся из общего ряда, не похожих — тоже. Повторяющихся, уточняющих, проверяющих, отвлекающих и нагоняющих тумана.

И все же довольно скоро Косову стало ясно (менты они тоже не дураки, товарищ полковник!), что представителя неведомой службы с широкими полномочиями интересуют психи-дикари, заявившиеся на КПМ днем и напавшие ночью. Хозяину кабинета явно хотелось знать о них все, что знал Косов, и даже больше: в чем они были одеты, чем вооружены и как снаряжены, как себя вели и…

— На каком языке говорили? — упорно допытывался полковник.

— Да почем я знаю! Азиаты какие-то. Хотя был среди них один с рязанской такой ряхой. Застрелили его. При попытке к бегству. Вот он вроде славянин. То ли болгарин, то ли серб, то ли…

— На каком языке он разговаривал, капитан?

— Я же говорю — не знаю. Язык такой… вроде понятный, вроде нет.

— Что значит «вроде»? — скривился полковник.

— Вроде как в былинах — вот что, — огрызнулся Косов.

— Древнерусский язык?

Древнерусский?! А ведь и правда…

— Может быть… — пробормотал Косов, чувствуя, как бледнеет.

— А остальные?

— Что остальные?

— Азиаты эти как между собой переговаривались? Ты упомянул о лейтенанте… калмыке. Ханучаеве, да?

— Да.

— Он их понимал?

— Не все. Немного.

— Но все же понимал. Как думаешь, не поэтому ли захватили именно его?

Косов задумался.

— Может, и так, — пожал плечами он.

— Это калмыцкий язык? — новый вопрос был задан неожиданно и быстро, с напором.

— Что?

— Язык, на котором говорили азиаты? Калмыцкий?

Да, полковник хорошо знал технику допроса. Он снова и снова старался застать Косова врасплох и внимательно следил за его реакцией.

— Нет. — Косов покачал головой. — Хан… Ханучаев сказал, что их язык скорее похож на монгольский…

— Так, — подбадривающе кивнул полковник.

— Только на странный какой-то монгольский.

— Странный или старый? — Собеседник смотрел на него в упор. Хозяин чекистского кабинета давно уже не улыбался.

— Старый? — не сразу понял Косов.

— Старомонгольский. Архаичный. Как древнерусский.

Ну да… Как сабли, как копья, как луки со стрелами и шлемы с панцирями. Косов сглотнул, чуть не подавившись слюной.

* * *

Изматывающий допрос казался бесконечным. Вопросы, ответы. Снова вопросы. Ручка, строчащая по листу бумаги и больше рассчитанная на отвлечение внимания. Работающий диктофон на столе — неприметный и совершенно бесшумный.