|
Его дочь была очень красивой. И к тому же мудрой и искусной во многих ремеслах. Когда Король наткнулся на источник силы и знаний, по сравнению с которым все, что он находил прежде, показалось сущей ерундой, то поделился открытием со своей дочерью. Была только одна проблема. Этот источник — те, кто обладали знаниями, которыми он хотел овладеть, — были такими чуждыми, что наши глаза не могли смотреть на Них. Они жили в другом городе, находящемся очень далеко, и пришли сюда, преодолев огромное расстояние. Несколько путешественников каким-то образом попали в наш Город, и Король был ими очарован, но у него не было способа общаться с Ними. К тому же, даже он не мог смотреть Им в лицо и выносить звуки Их голосов. И тем не менее, он не сумел оставить мысль наладить с Ними хоть какой-то контакт. Они рассказали ему о единственном способе, благодаря которому они смогут общаться друг с другом. Очень старом способе. Он есть почти у всех народов и во всех древних легендах. Нужно принести в жертву деву. Ей нужно было покориться Их колдовству, а потом служить связующим звеном между двумя народами. Человеческий разум, говорили Они, слишком сложный, слишком разнородный, чтобы взаимодействовать с такими разумами, как у них. Их колдовство изменит разум девы, разделив его так, что общение станет возможным. Тогда Они не сказали, каковы будут другие последствия колдовства. Для жертвоприношения Король выбрал свою дочь. Он посчитал ее единственной, кому можно доверить такой важный пост. К тому же их родство должно было помочь передаче Их знаний Королю. Я ничего об этом не знал. Я очень любил дочь Короля. Если бы я догадался, то обязательно бы вмешался. Но я пришел к началу церемонии и все понял, только когда стало слишком поздно... — Охотник отвернулся к зеркалу, одернул животных на поводке и склонился над ними, словно чтобы не видеть эту сцену вновь. — Смотри, — сказал он.
Они двигались замысловатыми, жутковато гибкими шагами вокруг огненных камней. В центре стояла фигура в вуали, и Король с какой-то болезненной нетерпеливостью подался вперед. Из блестящего круга в центре выпрыгнул огонь. Он образовал пирамиду белого света, и когда она опустилась, вуаль с девушки в центре пропала. Она смотрела из-под железной короны пустыми, невидящими лиловыми глазами. Темные волосы кольцами лежали у нее на плечах. У нее были красивые, нежные губы, и даже сейчас ее знакомая изящная, живая красота заставила Бойса внезапно податься вперед и затаить дыхание, забыв даже о существах, расхаживающих вокруг огня, по-змеиному двигая руками в свободных мантиях. — Ирата... — услышал он свой собственный шепот. Огонь поднялся снова. Через него стройная фигура в короне была почти не видна. Она мерцала и казалась странно размытой за пламенной ширмой. Затем фигура разделилась, раздвоилась. Огонь опустился. Внутри горящего кольца стояли две фигуры. Но только секунду. Затем Ирата одним плавным движением приподняла платье и перешагнула через низкое пламя. Ее глаза были ярко-фиолетовыми — цвета огня. А лицо светилось красотой еще более ослепляющей, чем когда-либо знала прежняя Ирата. Но теперь в ней появились опасность и ярость.
А за ней, в заколдованном кольце, стояла неподвижная девушка. Не девушка — мраморная фигура, бледная, как камень, совершенно лишенная жизни, мраморные волосы лежали на ее мраморных плечах, а мраморная мантия доходила до самого пола. Ее руки были сомкнуты в замок перед ней, глаза закрыты, а безмятежная, безжизненная фигура Оракула Керака приняла свою форму в кольце огня и просто стояла там, пока Ирата легко уходила от того, что осталось от изначальной Ираты. Это было то же самое лицо — если могло быть так — с учетом того, что из нее теперь была высосана вся жизнь. И Бойс понял, что должен был узнать это мраморное лицо в Кераке — или мог его узнать в том нечеловеческом сне, в котором не было искорки, оставшейся у новой Ираты. |
