Кассандра осталась с нами. Сложив руки на груди, она смотрела в темную воду.

— Ты озабочена, — сказал ей Вайль.

Она не закатила глаза в раздражении, но мне показалось, что была к этому готова.

— Естественно.

— Видение? — спросила я с надеждой.

Она покачала головой:

— Нет, ничего конкретного. Просто ощущение такое. — Она слегка выпрямилась, и можно было почти видеть, как она захлопывает все окна и двери. — Не обращай внимания.

— Но…

— Вайль, не сомневайся: если бы я знала что-нибудь, что может помочь, я бы тебе сказала.

Она поглядела на него, и у меня возникло чувство, что она говорит сразу о двух вещах. Ушла она царственным неспешным шагом, хотя мне казалось, что ей хотелось подойти, стукнуть его сверху ногой по ноге и удрать в техасский рассвет, по-идиотски хихикая.

Мы с Вайлем постояли молча пару секунд, пока я пыталась понять, насколько я его огорчу. Но это не имело значения в конечном счете. Мы на работе — это значит, что прежде всего мы команда. И даже личные чувства потом. Я решила говорить в лоб:

— Что ты такого сделал, что она разозлилась?

— Ничего такого, о чем бы я знал.

Я ощутила бросок его силы, и окружающая температура упала на пару градусов.

— Кончай свои вампирские штучки, — сказала я. — Если не хочешь о чем-то говорить, так и скажи.

— Мне не хотелось бы это обсуждать. — Он приподнял бровь — я уже знала, что это вызов. Давай,  говорил этот жест, попробуй. Выясним, кто из нас упрямее.

— Не хотелось бы — не надо. Но мы с тобой оба знаем: допускать, чтобы поиск твоих мальчиков ссорил тебя с твоими помощниками, — не просто неправильно, а глупо. И я не собираюсь терять всю группу из-за идиотизма одного ее члена.

Вайль думал, что Кассандра могла бы связать его с теми, кто в прошлой жизни были его сыновьями. Целая цепь Видящих привела его к убеждению, что они теперь американцы. Но пока что поиски удачи не принесли.

— Я не из любителей, которые навлекают рок на головы своей группы или помощников, — ответил Вайль, и голос его прозвучал ниже, как бывало, когда он серьезно волновался. — Я просто хочу того, что принадлежит мне.

Ну вот опять мы уходим туда, где он не слушает голос разума.  Его мальчики умерли двести лет назад, а он не мог и не хотел их отпустить. Но кто я такая, чтобы судить, если сама иногда готова рухнуть вдруг на колени от боли собственной утраты? Я бы слова больше не сказала, если бы это была работа только на нас двоих. Но у нас целая группа, и я должна ее защитить. Хватит с меня первой моей команды, которую я защитить не смогла.

— Тебе надо просто быть терпеливым…

— Надоело мне быть терпеливым! — выкрикнул Вайль в сторону воды, будто бросая вызов невидимому богу, который все эти годы играет в прятки с его детьми. Он опустил взгляд, повернулся ко мне. — Я хочу знать, где они. Хочу их видеть, с ними говорить, сказать все, что держу в сердце с тех пор, как они погибли. И Кассандра может для меня это сделать. Может меня с ними связать, если хотя бы попробует! Так что перестань ее опекать и пусть делает свою работу!

Теперь в его голосе слышались отчаяние, боль — и гнев. Отменно несправедливый.

— Кассандра не может вытащить видение из собственной задницы просто для твоего удовольствия. Но если ты будешь на нее давить, она тебя пошлет подальше. А нам она нужна, чтобы как следует выполнить задание, поэтому — прекрати.

Я тоже попыталась красиво уйти, но, наверное, на этом рынке монополию захватила Кассандра. Я споткнулась о жгут проводов, который Бергман протянул из фургона к ближайшей розетке, и чуть не хлопнулась носом вниз.